Отдалившись на приличное расстояние от людей, Нанаки обнаружил, что те его не приследуют. Он вновь вернулся к поляне, на которой остались отец и сын, начавшие разделывать тушу медведя Нибеля.
"Папа, я хочу Реда".
"Да… Похоже, он может принести нам барыши. Может, "Шинра" больше нет, но мы можем выставить его напоказ. Может, стоит отвезти его в Золотое Блюдце".
"Нет, я хочу с ним подружиться".
"Не глупи", — произнес охотник, ножом отрезав хвост медведю Нибеля. — "Это же не кот или собака. Ты не сможешь приручить его".
Ты не сможешь тоже, — подумал Нанаки.
"Так, теперь приведем сюда людей".
"Что ты собираешься делать?"
"Единственное, что нам ранее было нужно — хвосты медведей Нибеля, верно? "Шинра" покупала их у нас за хорошие деньги, потому что использовали их в качестве компонентов для транквилизаторов для солдат. Но теперь мясо медведя пригодится тоже. Оно не самое вкусное, но и не отвратное. Если приготовить его с умом, ономожетпридтись по вкусу".
"О! Там мы его съедим!"
"Да. В мире начнется голод. Не знаю, закончится ли он скоро или будет длиться вечно, но уверен, что на этом мы сможем сделать деньги".
Оставив тушу медведя Нибеля, отец и сын двинулись прочь. Охотник не был злым человеком. Он просто пытался выжить в эти тяжелые времена. Делать нечего, если люди начнут питаться мясом медведей Нибеля. Всем живым существам нужно как-то питаться.
Когда-то Бугенхаген сказал Нанаки: разница между зверьми и монстрами в том, что они делают с трупом поверженного врага. Звери убивают для того, чтобы есть, монстры же — ради самого процесса убийства. После чего отправляются на поиски новой жертвы. Если поразмыслить об этом, люди подобны монстрам. Если охотнику нужен был лишь хвост медведя Нибеля, возможно, стоит назвать его монстром. Другое дело, если он собирается есть мясо, чтобы выжить. Несколько нечестно, что он обладает ружьем, но такова пищевая цепочка. Даже отцу и сыну нельзя позволять вершить все, что им вздумается, но я не могу позволить себе заниматься этой проблемой, — размышлял Нанаки. Будучи юным, Нанаки провел много времени с людьми, поэтому сам охотился мало. Мысль вызывала у него отвращение. Когда он думал, что лишит жертву жизни, чтобы съесть ее, он отождествлял себя с монстром. Да, — решил Нанаки. — Не мне судить их. Многие люди бессознательно лишают жизни животных и съедают их, чтобы жить. Если бы они поступали сознательно, то старались бы не задумываться над этим вопросом, за исключением тех, кто промышляет охотой. Нанаки был таким же. Нет смысла философствовать над этим вопросом. Даже если подобное поведение вполне оправдано, он наверняка не сможет придти к соглашению с самим собой.