– Шайтаны! – выругался дядя. – Они же могли причинить вред твоему здоровью! Ты кого-нибудь запомнила? Из тех людей, которые тебя похитили?
– Нет, в лицо я никого из них не видела. Они мне то мешок на голову надевали, то повязку на глазах завязывали. Но это уже потом все происходило, а первые дня два или три я совсем ничего не соображала, была не в себе.
– Скажи мне такую вещь, Дария. А разговаривали они с тобой по-нашему, по-таджикски?
– Со мной поначалу вообще не разговаривали! А вот между собой… Нет, они говорили не по-таджикски…
– А на каком языке? По-русски?
– Нет, и не по-русски. Какой-то у них… кавказский выговор! Хотя в точности поручиться не могу… Я уже говорила, что несколько дней я чувствовала себя очень плохо, так что трудно разобраться, где явь, а где слуховые галлюцинации…. А вы меня искали, дядя Парвиз?
– Ну а как ты думаешь, девочка моя?! Да мы всех на ноги подняли! Правда… в официальные органы мы не обращались! Ни в милицию, ни в другие инстанции… Побоялись, что это может тебе навредить! А десятого мая получили наконец сообщение! На нас вышли с предложением… через посредника, которого мы знали еще по Кулябу и Душанбе.
– Вам предложили заплатить выкуп? И назначили за меня цену?
– Да.
– Ну и почему не заплатили?
– Все гораздо сложней, чем ты думаешь, – по лицу Парвиза прошла тень. – Знаешь, мы предлагали деньги. Начали с четверти миллионов американских долларов. Потом – пятьсот тысяч. В середине июня предложили уже миллион. А примерно две недели назад мы сами через посредника предложили похитителям д в а миллиона… и уже не долларов, а «евро»!
– Гм… Мне, конечно, отчасти льстит, что за мое освобождение предлагали т а к и е серьезные суммы, – Дария коснулась руки сидящего слева от нее Краснова, совершенно забыв при этом, что он не способен понять из их разговора ни единого слова. – Но почему о н и не согласились на ваши условия, дядя?
– Потому что… потому что тех людей, которые взялись нас шантажировать, похитив тебя, интересовал не денежный выкуп, а нечто иное. Хотя, в конечном итоге, подпишись мы на их условия, то они заработали бы на этой вот истории гораздо большие деньги, чем мы предлагали им в качестве выкупа.
– Так что им было нужно? Два миллиона евро… как можно было отказаться от такой суммы? В конце концов, я ведь не бизнесмен, не олигарх… я обычная девушка.
– Ты – наша близкая родственница, – после некоторой заминки сказал один из братьев Искандаровых. – И ты сильно отличаешься от прочих наших молоденьких девушек! Да к тому же ты дочь моего покойного брата Фареда, которому мы все обязаны своим нынешним благосостоянием! Но я и сейчас не уверен, что тебе нужно знать все правду…