Георг взял бокал и пошел по квартире. Из кухни доносились обрывки английских и немецких фраз. Там велись глубокомысленные лингво-филологические дискуссии. В дверях, прислонившись к косяку, стояла черноволосая женщина в зеленых гольфах, красивая и надменная.
— How are you?[23]
Скользнув по лицу Георга рассеянным взглядом и не ответив, она повернулась к какому-то юноше в бирюзовой рубашке.
— Haven’t we met before?[24]
Приветливого пожилого господина в темно-фиолетовом пиджаке и светло-фиолетовом галстуке Георг никогда до этого не видел.
Негр в белом костюме спросил Георга:
— What are you doing in the city?[25]
Георг ответил, что работает над книгой, и негр представился как журналист, сотрудник «Нью-Йорк таймс». Пока, так сказать, на подхвате, но скоро напишет потрясающий репортаж и выйдет в дамки.
В гостиной все слушали какого-то мужчину.
— В конце концов наши адвокаты пришли к компромиссу: она получает родительские права, а я — разрешение навещать его по воскресеньям.
Все рассмеялись.
— А почему все смеются? — тихо спросил Георг стоявшую рядом с ним женщину.
— Каждый раз, когда я возвращаюсь оттуда, у меня плечи висят на ушах и опускаются только через пару часов.
Все опять рассмеялись. Все, кроме самого рассказчика, маленького, худого мужчины неопределенного возраста, с изрядно поредевшими кудрями и нервными пальцами.
— Это Макс, — шепотом пояснила женщина Георгу, как будто это что-то могло ему объяснить.
— Ну и что?
Она отвела его в сторону:
— Он говорит о собаке. Макс расстался со своей подружкой, и им было никак не договориться, кому достанется собака. Кстати, меня зовут Хелен. А тебя?
Маленького роста, в узкой юбке и толстом вязаном пуловере, из выреза которого торчал поднятый воротник блузки, она смотрела на него осторожным вопросительным взглядом. Георг не мог понять, что он выражал — неприязнь или неуверенность. У нее были темно-русые волосы до плеч, одна бровь немного вскинута, сосредоточенно сжатые губы, энергичный подбородок.
— Георг. Я новый сосед Ларри. Ты тоже с немецкого отделения?
Она преподавала немецкий, защитила диссертацию по немецким сказкам, школьницей, а потом студенткой много времени провела в Германии. По-немецки она говорила свободно, лишь изредка тщательно подыскивала слово, потому что явно привыкла говорить правильно и точно.
— Значит, тебя заинтересовал собор? Ларри назвал тебя… — она опять на секунду задумалась, — исследователем соборов.
— Исследователем соборов? А что там особенно исследовать? Нет, я приехал, чтобы… Где твой бокал? Я схожу за вином — тебе принести?