И тут вдруг зажегся свет, но не тот ослепительный, тысячекратно отражавшийся в зеркалах, а тусклый свет одинокой слабомощной лампочки. Но эту грязную, убогую комнату он сразу узнал – именно в нее превратилась в прошлый раз сверкающая зала в тот миг, когда он покидал короля нищих и помойного императора. Значит, все дело только в "W-8" – его действие заставило тогда разум воспринимать как сверкающий этот убогий мир.
Виктор Арнольдович огляделся. В центре комнаты стояли два обшарпанных стула с высокими спинками, судя по их виду, найденные на помойке. Под воздействием "W-8" они, видимо, должны были выглядеть роскошными тронами, королевским и императорским, однако на сей раз они пустовали. Интересно, долго ли монархи заставят себя ждать? С банкой квашеной капусты стоя посреди этих помойно-нищенских чертогов, он чувствовал себя довольно нелепо.
Сзади послышались шаги. Серебряков обернулся и увидел, что к водителю подошел еще некто. Впрочем, приглядевшись, он этого человека узнал: это был тот самый слепой, предлагавший у Парка культуры ремонт швейных машинок. Только табличка с текстом о ремонте машинок теперь у него на шее не висела. Не было также черных очков. И вообще, как сейчас понял Виктор Арнольдович, тот был вовсе не слеп, он смотрел на Серебрякова хоть и почти бесцветными, но явно вполне зрячими глазами.
После затянувшейся тишины лжеслепец обратился к водителю "ЗИСа" на каком-то тарабарском наречии, Серебряков лишь понял по их взглядам, гулявшим по нему, что разговор ведется именно о нем.
— Баты тыр хок? Не зары куш хок, а тыр не хок…
— Хок, хок, — явно что-то подтвердил водитель. — Не бары пашибали, а карбалы.
— Кукусами пара, — кивнул и лжеслепец. — Капанами еж мигу. Хок – так хок.
С самого начала Виктор Арнольдович обратил внимание на две широкие скамьи, стоявшие у стен. На скамьях лежали какие-то тюки, прикрытые рогожами. После переговоров водитель, видимо получив на то согласие псевдослепого, поочередно сдернул рогожи с обоих тюков.
Это вовсе были не тюки. На скамьях лежали два явно покойника. Даже без всякого "W-8", искажавшего мир, в лице одного было что-то свиноподобное, а лицо другого покрывала короста, напоминающая корку на хлебе плохой выпечки. Серебряков не сомневался, что перед ним король и император, недавно отошедшие в мир иной.
— Кто их? — спросил он у водителя.
Тот взглянул на него недоуменно, затем перекинулся с прозревшим слепцом несколькими словами на своей тарабарщине и наконец сказал:
— Гм, а мы думали, что это сделали ваши люди, Серебряков.
Виктору Арнольдовичу с трудом удалось не выронить банку с капустой. "Я Полтораев!" – чуть было не выкрикнул он, но водитель, словно прочитав его мысли, усмехнулся: