— Один шнырь? — спрашивает.
— Да один-одинешенек! Хилый такой! В шляпе!
— И давно он там шустрит?
— Да вот только что люк открывал. Я увидел – и сразу к вам!
Маруха, видно, в окно выглянула – тоже из комнаты подтверждает:
— Ой, Вань, он уже влез!.. Точно, в шляпе!
— Щас поглядим, в какой он в шляпе будет, покойник… — прохрипел Цыган. С этими словами оттолкнул Федьку, вышел и завернул за угол дома.
А Федька – назад, на Сухаревку. О Барабанове уже можно было и не думать, Цыган о нем позаботится. К лету, глядишь, отыщут. Узнают по гуттаперчевой голове…
Но вернулся к своему котлу – и заволновался сразу: Чокнутого на месте не было.
Некоторое время ждал – вдруг тот просто отошел по нужде, — но через полчаса ждать, ничего не делая, было уже глупо, пришлось подкатываться к Кольке Прыщу. Впрочем, и спрашивать ни о чем не пришлось – тот сам все сразу выложил: пока Федьки не было, подъехал "воронок" и Чокнутого туда быстренько закинули.
— Только чокнутых им в легавке не хватало! — недоумевал Колька Прыщ. — Я-то думал – на нашенских опять облава; нет, вишь, пронесло! Они покамест по чокнутым пятилетку выполняют!..
Несмотря на удачу с Барабановым, Федька чувствовал тут и свою вину. Может, не отлучись он к Цыгану, что-нибудь на месте придумал бы.
Хотя что тут придумаешь? Что ли, на пару с Прыщом штурмовать "Воронок"?..
Вечером, когда он вернулся на Мясницкую, Арнольд Иванович, оказывается, про арест Чокнутого уже откуда-то знал и был оттого еще хмурее, чем накануне, когда рассказывал про Барабанова. Из граммофона снова звучало "Шествие троллей", и зловещей, как никогда до этого, казалась Виктору их все набиравшая скорость пляска.
— Все-таки Барабанов успел деспозина заложить? — спросил он.
— Нет, — сказал Арнольд Иванович, — все, пожалуй, еще и похуже.
Объяснять, однако, в чем дело, почему-то на сей раз не стал. А Витька предпочел не расспрашивать. Арнольд Иванович говорил только то, что полагалось Колобуилу для дела знать, а сейчас, судя по всему, никакой надобности в нем не усматривал.
— Что ж делать? — спросил лишь Витька. То был даже не вопрос, а как бы вздох.
Тем не менее Арнольд Иванович ответил:
— Есть одна мысль… Но опасная, скажу тебе, штука… — и на том замолк.
И опять Витька спрашивать ни о чем не стал. Только скверно сделалось на душе. Уж если бесстрашный Селафиил говорит, что опасная штука, значит, настолько она опасна – не приведи Господь!
Однако всей меры опасности даже он, Колобуил, в ту минуту не мог предугадать. А как расценивал эту опасность под беснование неугомонных троллей сам Арнольд Иванович – иди теперь знай…