Сколько он так просидел, Веретенников точно сказать не мог, но мозг помимо его желания уже включился и пытался настроиться на рабочий режим.
«То, что я облачен в это тряпье, означает одно – меня ограбили. Забрали все – не только деньги, мобильник и часы, но и вещи. Значит, ребята алчные. А то, что не бросили там же, у дороги, подтверждает еще одну догадку – меня похитили». Что-что, а вот за логику Андрея хвалили преподаватели еще на первом курсе МГИМО, видимо, проявили себя качества, приобретенные в отрочестве в странах Дальнего Востока.
Похищение. Мозг дипломата пытался извлечь из своих глубин все, что было ему известно об этой разновидности преступного промысла. Сейчас Веретенников отметал всю шелуху, почерпнутую им из фильмов и книг, выуживая самую суть из инструктажа, который провел шеф безопасности посольства сразу по прибытии Андрея в Каир. Нападения на сотрудников дипломатической миссии не являлись редкостью.
«Как правило, похищают по одной из двух причин – либо для озвучивания каких-либо политических требований, либо ради выкупа, – уперев взгляд в щербатую дверь, размышлял пленник. – Политическим фанатикам алчность не присуща, все, что им причитается, они получат в раю от Аллаха. А вот те, кто меня спеленал, люди меркантильные. Вот и выходит, что взяли меня ради презренного металла».
Постепенно начала складываться более-менее правдоподобная картинка, теперь для ясности фона не хватало деталей.
«Судя по моему физическому состоянию, с момента похищения прошло несколько дней, – продолжал терзать свой мозг дипломат. – Сперва вырубили, потом накачали какой-то дрянью. Жара в сочетании с обезвоживанием способна ослабить самый выносливый и тренированный организм».
В результате начало приходить осознание происходящего – чувство, огромное, как накатывающая волна цунами, как страх после боя, как боль, которую не замечаешь в разгар драки. Андрей понял: если его похитили несколько дней назад, то об этом уже известили не только руководство МИДа, но и его родителей.
«Бабушка, наверное, совсем слегла», – промелькнула тут же отброшенная мысль, думать о фатальном совсем не хотелось. В глубине человеческого сознания живет множество первобытных суеверий, одно из которых – это страх смерти. Даже обреченные избегают о ней упоминать вслух, будто боятся раньше времени потревожить «костлявую» и тем самым обратить на себя внимание.
В голове окончательно прояснилось, и сам по себе возник извечный русский вопрос: «Что делать?»
«Если вы попали в руки бандитов или, не дай бог, террористов, – так говорил начальник службы безопасности посольства, наставляя новичка, как себя вести в этой экзотической стране, попав в экстремальную ситуацию, – выполняйте все, что вам приказывают похитители, не корчите из себя героев. На Востоке говорят так: «Живая собака лучше мертвого льва».