— Я неисправимо сентиментальна, — с натугой промолвила она. — Как-то раз я прославилась на весь город тем, что остановила движение на скоростном шоссе, чтобы спасти раненую собаку.
Он нашел ее руку и нежно провел пальцем по маленькой ладони. Этот жест выражал не желание, а признательность.
— Адвокат-филантроп, да?
— Ну да. Неспособный обидеть бессловесную тварь.
Кэтлин посмотрела на него и тут же поняла, что вновь совершила ошибку. Его глаза. Ох уж эти глаза! Такие ласковые, такие яркие и чертовски соблазнительные. Видящие ее насквозь. Светящаяся в них молчаливая благодарность была красноречивее всяких слов. Сердце больше не принадлежало ей. Эм Джи покорил его своей улыбкой уголком рта и простым прикосновением руки.
И тут он рассмеялся, как будто до тысячной доли секунды рассчитал, сколько она сможет выдержать эту сладкую пытку.
— А что будет, если эта бессловесная тварь помешает вам пообедать?
К горлу подступили слезы благодарности за то, что он так хорошо понял ее. Опять слезы. Со дня их первой встречи она только и делает, что плачет. Хладнокровие, жесткость, сила — абсолютно чуждые ей качества. То, что она напрочь отвергла еще в семь лет. Странно, но сейчас именно они привлекали ее. Так же, как и насмешка, светящаяся в глазах цвета морской волны.
— Вам следует хорошенько помнить об этом, — посоветовала она, с трудом улыбаясь и высвобождая руку. — Если вдруг в кладовой кончатся продукты, я могу приготовить из вас жаркое.
Эм Джи покачал головой.
— Ничего не выйдет. Мясо чересчур жесткое. На меня слишком долго охотились.
Кэтлин ничего не могла с собой поделать. Прекрасно понимая, чем все это может кончиться, и постоянно помня предостережения своей суровой бабушки, она все же не могла отвести от него взгляда. Теперь она смотрела на него другими глазами. Эм Джи был просто неотразим. Стройное, сильное, неотвратимо влекущее тело. Все в шрамах и от того еще более интригующее и таинственное.
Девушка бросила на Тобина еще один быстрый взгляд и почувствовала, что ее лицо заливает краска. Она смущенно вспомнила о том, как касалась этого тела с плоским животом и крепкими, упругими бедрами, когда стягивала с него джинсы. Было ясно как день: М. Дж. Тобина никогда не воспитывала строгая чопорная бабушка, иначе он не позволил бы себе предстать перед женщиной в таком виде. Кэтлин содрогнулась при мысли о том, что они могли бы поменяться местами, и тогда бы он смотрел на нее, почти обнаженную, со всеми ее прелестями, выставленными на показ всему миру.
Однако весь мир был здесь абсолютно ни при чем. В настоящий момент он делился для нее на две части. Одна — М. Дж. Тобин, другая — все остальное человечество. Она дрожала, думая только о нем. О его глазах, жадно смотрящих на нее. О его губах…