Подполковник тронул курок маузера. Может, все же сдаться? В НКВД все жилы вытянут, а на родине заклеймят как предателя. Могут и здесь же убить. Допросят, изрежут ножами и сбросят в трещину. А вдруг пощадят? Чувствуя, что теряет решимость и готов сдаться, подполковник еще плотнее сжал рукоятку маузера.
Маркин послал в обход Славу Фатеева, Антона Парфенова и приказал остальным открыть огонь, прикрывая их. Четыреста метров — немалое расстояние, тем более противник почти не высовывался. Пулеметные очереди шли с большой россыпью, бортовой стрелок отвечал более кучно. Гриша Чеховских сменил диск и врезал точную очередь в камень, за которым прятался австриец.
Но, переждав минуту-две, австриец снова открыл огонь. Остальной экипаж тоже вел стрельбу и пока добивался своей цели, задерживая погоню.
Фатеев и Парфенов бежали по краю откоса, догоняя кинооператора. Оба сделали порядочный круг и, чувствуя, что отстают, решили сократить путь. Неосторожно приблизились к краю обрыва, который с тихим шорохом начал обваливаться. Вначале никто ничего не понял. Вниз стекала серая влажная масса, в которой барахтались оба десантника.
Более опытный северянин Антон Парфенов катился вместе с обрывом, не делая лишних движений, стараясь не утонуть в рыхлой массе. Слава Фатеев, легкий и мускулистый, понадеялся на свою ловкость, сумел почти выскочить, но тут же снова провалился по пояс.
Кинооператор, который находился напротив обоих, открыл огонь из небольшого карманного «вальтера». На выручку ему бежал один из пилотов с автоматом, стреляя на ходу. Парфенов барахтался уже по грудь, держа перед собой винтовку, чтобы не забить грязью затвор.
Фатеев добрался до твердой земли и сразу же попытался открыть огонь. Затвор заклинило, потребовалась пара минут, чтобы это понять. Он с руганью отшвырнул автомат и достал облепленную грязью РГД. Пули зашлепали вокруг него, одна ударила в правую руку, граната выпала. Славка бросился лицом вниз, и следующая очередь прошла почти вплотную, распоров телогрейку и задев правую лопатку.
Антон Парфенов едва не рычал от злости, пытаясь передернуть затвор винтовки, тоже забитый вязкой вулканической грязью. Кинооператор выстрелил в него несколько раз подряд, плечо обожгло, словно струей кипятка.
Автоматчик на бегу сменил магазин, передернул затвор, и Фатеев понял, что он сейчас не промахнется. Неожиданно поднялся Гриша Чеховских и, держа «дегтярева» на весу, дал длинную очередь. Он знал, что подставляет себя под МГ бортового стрелка, но другого выхода не видел. Они упали одновременно — автоматчик, получивший несколько пуль в спину, и Гриша Чеховских, которому пули попали в лицо.