– Что с Егором? – спросил я у суетившегося подле «Кулибина» Степана. Тот ничего не ответил и лишь неуверенно пожал плечами. Сам же Егор сидел на земле и, прижав руки к груди, глухо постанывал.
– Ты ранен? – Я не понимал, как подобное могло случиться. Я был уверен, что этот молодой урод промазал, и, к моей вящей радости, Егор отрицательно качнул головой:
– Мотор барахлит…
– Еськин кот! – Вот ведь незадача, уж лучше бы зацепило. Сейчас бы перемотали, и все дела. А так даже валидола нет. – Ты ляг, полежи. Игорь, плащ-палатку!
– Откуда? – развел руками Онищенко. И впрямь, рюкзаки-то у нас остались на базе.
– Вот с того кренделя куртку сдерни. – Ротный, только что вытащивший из лужи упавший туда «АПС», показал его стволом в сторону одного из убитых.
– Не надо, нет, не хочу! – отрицательно замотал головой Егор, и его лицо исказилось от боли. – Вы ведь его не нашли? – Он не уточнил, кого именно, но мне и не требовалось его уточнения, я отрицательно покачал головой.
– Он ушел?!
– Скорее всего, да, – ответил я, понимая, что ответ ему и не нужен.
– Его еще можно догнать?
– Вряд ли, – присоединился к нашему разговору ротный. – Он один, сейчас день, ему легко идти, не оставляя следов.
– Это конец! – По щекам Егора побежали слезы. – Но я не мог, не мог! Я не мог не сделать этого! Не мог… Они бы убили их, убили…
– Успокойся, все будет нормально, его наверняка задержат. – Я пытался, как мог, заставить его поверить в счастливое окончание этой истории, но, увы, и сам в это уже не верил. Какой из меня, на хрен, психотерапевт? Да и эти, я подумал о стоявших рядом бойцах, ничем не лучше. И ротный, блин, тоже мне, знаток человеческих душ, со своей поспешной правдой…
– Все ради них, все ради них! – шептал Егор и при этом что-то бережно прижимал к своей груди. Вновь застонав, он качнулся вперед. – Я не мог ими пожертвовать. Не мог, понимаете? Не мог!
– Вас никто не обвиняет, – перешел я на «вы». – Вы все сделали правильно. – Понятно, что он говорил о своей семье. – В конце концов, ради кого и чего мы воюем, если не ради спокойствия наших близких? – Я хотел сказать что-то еще, но не успел. Егор вздрогнул от боли, начал откидываться назад, и из его слабеющей руки выпала стопка фотографий.
– Егор! – крикнул я и не услышал ответа.
– Он не дышит, – сообщил наклонившийся к лицу ученого Степан.
– О, …лятская рота, только этого нам не хватало для полного счастья! – Зло выругавшись, я шагнул вперед, наклонился над лежавшим на земле Егором и, вспомнив навыки по оказанию первой медицинской помощи, в поисках сонной артерии наложил пальцы на его шею. Пульса не было. – О, как же оно все достало! – Я бухнулся на колени. – Степан, помогай! – Вообще-то я бы предпочел помощь ротного, но тот вместе с Онищенко уполз куда-то в кусты и теперь нес службу в качестве нашей охраны.