Об этом проинформировал своего сына Председатель Дзинтяо, но разве сам Хо Хайфон не знал этого? Разве не он на протяжении нескольких месяцев изо всех сил старался выправить положение? Его люди пытались подкупать членов комиссии и даже терроризировать их, но это лишь усугубило положение. Помимо всего прочего, участились полицейские рейды, в результате которых буквально тысячи китайцев стали депортироваться на родину. Все это были нелегалы, фасовавшие икру или шившие джинсы в подпольных цехах. Был нанесен серьезный удар по китайской диаспоре в Хабаровске, вернее, в «Хибаровске», как прозвали эту часть города, застроенную хибарами и землянками нелегалов. Вытеснили их также с главного вещевого рынка, а посреди протоки, через которую привыкли пересекать границу незваные гости, возвели православную часовню. «Пусть помнит, мелочь пузатая, кто в доме хозяин», – провозгласил губернатор. Воодушевленная молодежь сожгла на костре несколько китайских географических карт, на которых Хабаровск и Комсомольск-на-Амуре были закрашены в «чужой» территориальный цвет. После этого консул КНР в Хабаровске Чон Хопон едва не застрелился от бессильной злобы; и лучше бы он довел дело до конца, поскольку вскоре был отозван в Пекин, где сгинул без следа.
Сдача позиций шла стремительно и бесповоротно. В Благовещенске прикрыли сеть китайских ресторанчиков, потчевавших посетителей всякой тухлятиной под китайским соусом. Были отменены незаконные указы по переименованию нескольких благовещенских улиц в честь различных китайских генералов. ФСБ накрыла целую шпионскую сеть из студентов местного университета.
Во Владивостоке частично арестовали, а частично ликвидировали три крупных бандформирования, все участники которого, по странному стечению обстоятельств, говорили по-китайски значительно лучше, чем по-русски.
Но, главное, через границу не потекли нескончаемой рекой природные сокровища державы, а в обратном направлении не хлынул поток китайских специалистов, готовых к воплощению захватнических планов Дзинтяо.
– Ты загубил великое дело, – сказал он сыну с горечью и презрением. – Нет тебе прощения. Убирайся с глаз долой, и чтобы я тебя больше никогда не видел и не слышал.
– Но, отец! – взмолился Хайфон. – Я не виноват. Ты слишком поздно предупредил меня о том, что задумали русские.
– Это не я должен был предупреждать тебя, а ты меня! – взревел Дзинтяо. – Я поставил тебя во главе великого проекта. Тебе следовало предусмотреть все риски и все возможности. Ты не сделал этого. Теперь нашему народу опять придется ждать, пока к власти в России придет человек, с которым можно будет договориться.