Прижал ее к себе, стал целовать и растирать. Через минуту она прекратила всхлипывать и вдруг заявила:
— Хочу полететь еще раз!
Я слегка офигел. Хотя это известный эффект. После первого парашютного прыжка всегда тянет повторить. Но ведь она так отчаянно орала, чуть связки не порвала! Хрен поймешь этих женщин!
— С тобой! Ты действительно умеешь! — продолжала новоявленная энтузиастка крылатых полетов.
— Как нибудь попробуем… — растеряно пробормотал я.
Поднялись на борт корабля. Там нас встретили восторженными криками. Особенно старался Цадок. Но слишком уж пораженной невиданным зрелищем толпа не выглядела. Наверное, ожидали от кандидата в Мессии чего-то подобного. Подумаешь, спустился на крыльях с башни! Только Джакомо явно никак не мог подобрать челюсть.
Уже почти наступила темнота, но одно дело я отложить никак не мог.
— Ракету мне! — потребовал у Олега.
Быстренько притащили ракетную направляющую с установленным снарядом. Стрелять не доверил никому, сам взялся за установку. Дистанция немаленькая, но попасть реально. Прицелился, крикнул второму номеру: "Поджигай!" Ракета, на глазах изумленных до предела Анны и Джакомо, еще не имевших случая наблюдать работу нашего самого мощного оружия, сорвалась с направляющей и устремилась к тому самому месту, которое мы только недавно покинули. Попал! На бревенчатой крыше затрепетал огонек и вдруг бабахнул взрыв. Крыша обрушилась внутрь и еще пару часов мы имели удовольствие наблюдать охваченную бодреньким пожаром злополучную башню. После чего я счел себя отмщенным и, наконец, отправился спать.
Генуя встретила нас раздражающим моросящим дождем, сопровождавшимся достаточно прохладным ветром. Октябрь, как-никак. За три с половиной недели, прошедшие с памятного приключения на греческом острове, погода заметно испортилась. Зарядили дожди, море было неспокойно, хотя, горячими молитвами, видимо, пассажиров корабля, штормов, сравнимых по силе с самым первым, более не случалось. Так что мы довольно спокойно обогнули "сапог" итальянского полуострова, изредка приставая к берегу для пополнения припасов и счастливо избежав различных нежелательных встреч.
Джакомо хмуро пялился в серые воды генуэзского залива, облокотившись на перила капитанского помоста на корме. Разглядеть родной город, вернуться в который тот так стремился, мешала сгустившаяся мокрая пелена. Казалось бы, должен радоваться прибытию — контракт выполнен, осталось лишь довести судно до причала и все, свободен, как птица. Причем, в отличие от последней — с увесистым кошелем на поясе. Но во взгляде капитана сквозила не очень соответствующая моменту грусть. И я, кажется, понимал ее причину.