Он протянул ей открытку.
— Это для тебя.
Она не взяла, так что он положил открытку на стол и придвинул к ней. Большую часть вчерашнего вечера он занимался тем, что отрабатывал надпись в своем блокноте: ему не хотелось вручить подарок с коряво написанными словами или, того хуже, с каким-нибудь глупым текстом, который только испортит открытку, и тогда придется покупать новую. В конце концов он просто написал «С любовью, Джон», понимая, что больше сказать ему нечего.
— Чем занимаешься? — спросил он.
Она снова перевела взгляд на него, как будто только сейчас вспомнила, где находится.
— Работаю.
— Ну да. — Он кивнул. — Я тоже. — Он даже попытался пошутить. — Не так, как ты, конечно, но кто-то же должен мыть машины.
По-видимому, это не показалось ей смешным.
Он уставился на свою чашку, перекатывая ее в руках. Джойс сама позвонила ему и пригласила в это место, где из всего меню он не мог позволить себе даже бутерброда, и все же он почему-то чувствовал себя виноватым, плохим парнем.
Возможно, он и был плохим парнем.
— Помнишь Вуди? — спросил он ее.
— Кого?
— Кузена Вуди, сына Лидии.
Она пожала плечами, но ответила утвердительно:
— Да.
— Ты знаешь, чем он занимается?
— В последний раз, когда я о нем слышала, он вступил в армию или что-то в этом роде. — Глаза ее сверкнули. — Ты же не собираешься снова связываться с ним?
— Нет.
Она наклонилась к нему.
— Ты не должен этого делать, Джон! От него и раньше были одни неприятности, и я уверена, что и сейчас ничего не изменилось.
— Я не буду, — сказал он.
— Иначе это опять закончится тюрьмой.
А ей какое дело? Разве для нее не лучше, если он снова окажется в «Коустел», вместо того чтобы болтаться здесь, под самым ее носом? Джойс была единственным человеком в мире, кто еще помнил, каким он был когда-то. Она — словно драгоценная шкатулка, где хранились воспоминания о его детстве, вот только сестра выбросила ключ от нее в ту же минуту, как полицейские выволокли его через парадную дверь на улицу.
Джойс откинулась на спинку стула и озабоченно взглянула на часы.
— Мне правда нужно идти.
— Да, — сказал он. — Друзья ждут.
Впервые с момента ее прихода они встретились глазами. И Джойс увидела: брат знает, что она лжет.
Она облизала губы.
— Я ездила навестить маму в прошлые выходные.
Джон часто заморгал, смахивая внезапно подступившие слезы. Он мысленно представил себе эту картину: кладбище и Джойс у могилы мамы. Автобусы туда не ходят, а такси стоит долларов шестьдесят. Джон даже не знал, как выглядит мамино надгробье и что Джойс решила не нем написать.
— Поэтому я тебе и позвонила, — сказала она. — Думаю, она хотела бы, чтобы я встретилась с тобой. — Она пожала плечами. — Рождество.