Говоря это, Уилл следил за адвокатом. Она была не такой опытной, как Джон, и к тому же не умела скрывать свои эмоции.
Он продолжал:
— Есть у меня также пропавшая девочка. Ее зовут Жасмин. Ей четырнадцать. Живет в Хоумс с младшим братом Седриком. В прошлое воскресенье белый мужчина с темными волосами заплатил ей двадцать долларов за один телефонный звонок.
Джон сжал руки, лежащие на столе.
— Забавная вещь получается: тот мужчина дал ей десять центов, чтобы она позвонила. — Уилл выдержал паузу. — Думаю, из автомата за десять центов нельзя позвонить уже года с восемьдесят пятого.
Джон сжал и разжал кулаки.
Уилл обратился к адвокату:
— Мисс Кинан, а вот и следующий вопрос. Откуда Джон Шелли знает Майкла Ормевуда?
При этом имени у нее буквально перехватило дыхание.
— Кати! — предупредил ее Джон.
Уилл решил прояснить ситуацию.
— В прошлый понедельник погибла пятнадцатилетняя девочка. Кто-то отрезал ей язык. Не могу отделаться от мысли, мистер Шелли, что двадцать лет назад вы отрезали язык другой девочке.
Кинан не могла больше терпеть.
— Он не был отрезан!
— Кати, — сказал Джон, — подожди за дверью.
— Джон…
— Прошу тебя, — сказал он, — подожди снаружи. И попробуй разыскать Джойс.
Она явно не хотела уходить.
— Прошу тебя! — повторил он.
— Хорошо, — ответила она. — Но я буду сразу за дверью.
— Собственно говоря, — сказал Уилл, вставая, — вам не разрешается ждать в коридоре, мисс Кинан. Государственное учреждение, террористы — сами знаете, как это сейчас. — Он открыл дверь. — Этажом ниже есть специальная комната для адвокатов, справа от торгового автомата. Можете позвонить оттуда. Может быть, перекусите чем-нибудь.
Выходя из комнаты, она гневно взглянула на Уилла. Как бы там ни было, но с ее уходом напряжение не только не ослабло, а даже усилилось.
Уилл не торопясь закрыл дверь и снова сел. Он скрестил руки на груди, ожидая, что скажет Джон Шелли. Пять минут прошли в полном молчании. Уилл подождал еще немного, потом решил уступить.
— Так откуда вы знаете Майкла Ормевуда?
Руки Джона, по-прежнему лежавшие на столе, сжались в кулаки.
— Что он вам сказал?
— Я его не спрашивал. Я спрашиваю вас.
Джон вложил всю свою злость во взгляд, брошенный на Уилла.
— Джойс — ваша сестра? — спросил Уилл.
— Не вмешивайте ее сюда!
— Ей, должно быть, было тяжело все эти годы. Вы — по одну сторону решетки, она — по другую.
— Она знает, что я этого не делал.
— От этого ей должно было быть только тяжелее.
— Бросьте испытывать на мне эти ваши психологические штучки!
— Мне просто любопытно, каково это ей было.
— Каково это было, говорите? — повторил Джон, и его с трудом сдерживаемая злость начала прорываться наружу. — Каково это было — разбить мою семью, свести в могилу раньше времени мою мать? Каково это было, когда собственный отец обращался со мной, как с каким-то изгоем, парией? А как вы сами думаете, приятель? Как вы, блин, это себе представляете?