Днем она долго спала, плотно задернув занавеси на окнах, чтобы в комнату не проникал свет. Она уснула в изнеможении, а проснувшись, увидела рядом с собой мужа, сидевшего в кресле у кровати.
– С-сколько сейчас времени? – спросила она слабым голосом, пытаясь приподняться на локтях.
– Половина восьмого.
Поняв, что проспала дольше, чем намеревалась, Холли виновато вздохнула.
– Неужели я заставила всех ждать меня к ужину?.. Ах, я должна была…
Закери тихо шикнул на нее и уложил обратно на подушку.
– Мигрень? – негромко спросил он.
Она покачала головой:
– Нет, я просто устала. Плохо спала ночью. Я хотела вас… то есть… вашего общества…
Он тихо засмеялся. Потом выпрямился, расстегнул жилет и бросил его на пол, затем развязал галстук.
– Мы велим принести ужин сюда. – Белое знамя его рубашки мелькнуло и исчезло. – Немного погодя, – добавил он, окончательно избавился от одежды и лег к ней.
* * *
В течение следующих двух недель Холли чувствовала себя не в своей тарелке. Усталость угнездилась глубоко внутри и не уходила, сколько бы она ни спала. Ей требовались усилия, чтобы сохранять обычную бодрость, и к концу дня она становилась раздраженной и печальной. Она похудела, что поначалу ей даже понравилось, но при этом глаза ввалились, и выглядела она неважно. Послали за семейным доктором, но он никаких болезней не обнаружил.
Закери обращался с ней необычайно бережно и терпеливо, приносил ей сладости, романы и забавные гравюры. Когда стало ясно, что у нее при всем ее желании нет сил заниматься любовью, он возмещал это нежностью и лаской. По вечерам он купал ее, втирал в ее сухую кожу ароматные кремы, баюкал и целовал ее, словно она была его любимым дитятей. Послали за другим доктором, потом за третьим, но не услышали ничего, кроме «упадка сил» – диагноз, произносимый докторами, когда они не могут определить болезнь.
– Не понимаю, почему я такая усталая! – капризно воскликнула Холли как-то вечером. Они сидели у огня, и Закери расчесывал ее длинные волосы. В комнате было тепло, почти душно, но ее почему-то знобило. – Для упадка сил нет никаких оснований – у меня всегда было прекрасное здоровье, и раньше со мной не случалось ничего подобного.
Осторожные движения расчески прекратились, потом снова возобновились.
– Надеюсь, худшее уже позади, – послышался его тихий голос. – Сегодня вы выглядите намного лучше.
Расчесывая ей волосы, он рассказывал о том, что они сделают, когда она поправится: будут путешествовать, он покажет ей всякие экзотические места. Она уснула у него на коленях, не перестав улыбаться, голова покоилась на его руке.