– Черт, – буркнул Генри, – я думал, все уладится… я смогу сам выйти из положения…
– Устраивая взрывы? – Мальчик промолчал, и Алекс сокрушенно вздохнул:
– Генри, я не хочу, чтобы ты «выходил из положения» в одиночку. Ты еще мал и находишься под моей ответственностью.
– Знаю, – обиженно проговорил Генри. – Но мне было известно, что ты занят другими делами, например, свадьбой…
– К черту свадьбу! Не используй ее как предлог!
– Чего ты хочешь от меня? – с горячностью воскликнул мальчик.
Алекс стиснул зубы, но все же сумел сохранить спокойствие:
– Пойми, ты должен приходить ко мне со своими трудностями. Любыми! Я всегда найду время помочь тебе.
Генри кивнул.
– Что мы собираемся делать?
– Мы возвращаемся домой, в Рейфорд-Парк.
– Правда? – На лице мальчика мелькнула слабая улыбка. – Мои вещи все еще в пансионе…
– Там есть что-то нужное?
– Да нет в общем-то…
– Отлично! Оставим все здесь.
– Мне придется возвращаться? – с неподдельным ужасом спросил Генри.
– Нет! – твердо ответил Алекс. – Я найму учителя. Будешь учиться с местными мальчиками.
Радостно завопив, Генри подбросил в воздух свою школьную шапочку. Она упала на пол и так и осталась лежать там, когда братья рука об руку покидали здание школы.
* * *
– Ш-ш… Кажется, он приехал. – Увидев на подъездной аллее карету Алекса, Лили вытащила Закари из музыкальной комнаты, где он вместе с Тотти и Пенелопой весело распевал гимны, аккомпанируя на пианино.
– Лили, объясни, что ты задумала?
– Я подозреваю, что Вулвертон сразу же направится в библиотеку, чтобы выпить стаканчик после целого дня тряски в карете. А я хочу, чтобы он увидел нас вдвоем. – Лили толкнула Закари в массивное кожаное кресло и прыгнула ему на колени. Он начал было протестовать, но она ладонью закрыла ему рот. – Тихо, Зак, я ничего не слышу. – Вскинув голову, Лили внимательно прислушивалась к приближающимся шагам. Тяжелая, размеренная поступь… это точно Вулвертон. Она убрала руку со рта Закари и обняла его за шею. – Целуй меня. И поубедительнее.
– Неужели это обязательно? Мои чувства к Пенни…
– Это совсем ничего не значит, – нетерпеливо проговорила Лили.
– Но так ли это необ…
– Целуй, черт возьми!
Закари покорился.
Этот поцелуй ничем не отличался от других поцелуев, которые довелось испытать на себе Лили, то есть был обыкновенным. Одному Господу известно, почему поэты восторженно воспевают этот довольно неприятный процесс. Она склонна согласиться с писателем Свифтом, спрашивавшим, «кто тот глупец, который первым изобрел поцелуй». Но влюбленным, кажется, нравится этот обычай. Надо убедить Вулвертона, что она и Закари любят друг друга.