– Но уж точно не больше мамы! – воскликнула Машка.
Ей приходилось труднее всего на этом семейном празднике, потому что и новой кукле хотелось прическу сделать, и «строительство» под контролем держать.
Ольга налила всем крепкий свежезаваренный чай.
– А Миша в колледже, в Англии. Представляете, звонит мне и по-английски говорит. Их там только по-английски говорить заставляют, называется – обучение методом погружения. Но я-то его не понимаю!
– А я понимаю! – Бросив куклу и «стройку», Машка уселась за стол и положила себе на тарелку последний кусок торта. – Он в прошлый раз сказал, что по математике двойку получил! – с набитым ртом сообщила она.
– Как двойку? – Ольга замерла с поднесенной к губам чашкой, потом грохнула ее на блюдце так, что чай выплеснулся. – Понятно теперь, почему он не хочет, чтобы я его понимала! – Она возмущенно посмотрела на Сергея, но он, не разделив ее праведного гнева, только пожал плечами.
– Мама! – прожевав торт, укоризненно воскликнула Маша. – Там же все наоборот! Там двойка – хорошая оценка.
– Да? Я не понимаю, как это двойка может быть хорошей оценкой. – Она снова посмотрела на Сергея, но тот только улыбнулся и тайком погладил ее под столом по коленке, словно говоря – главное, я люблю тебя, остальное ерунда…
– Я тоже этого никогда не понимал! – засмеялся Барышев-старший, похлопав Сергея по шее. – А выяснилось – ничего страшного, вон, какой бизнесмен получился!
– Угу, – буркнул Сергей. – Олигарх! Меня тут, оказывается, так называют.
– Знаменитость! – Несмотря на ироничный тон, глаза у Леонида Сергеевича засветились гордостью. – Столичная штучка! А уж сколько лет мы с этой математикой мучились…
– Вот так! – Сергей победно похлопал отца по плечу. – А по английским меркам я был бы круглым отличником.
Леонид Сергеевич захохотал – молодо, весело, – неожиданно легко встал и достал из серванта объемный сверток.
– Это тебе, Оля, – слегка смущаясь, протянул он его Ольге. – Я, конечно, в этих ваших художествах не разбираюсь, но зашел в специальный магазин и попросил самое лучшее. Как, не обманули? – Он с легким беспокойством заглянул ей в глаза.
Она задрожавшими руками развернула подарок и увидела там то, что больше всего боялась увидеть – краски, кисти, бумагу…
Краска, кисти, бумага.
То, к чему она не прикасалась уже больше года, потому что…
Потому что нужно было стереть из памяти тот последний портрет, из-за которого чуть не рухнула ее жизнь, из-за которого она чуть не потеряла Сережу. Нет, конечно, портрет был ни при чем, все произошло бы и без него, но как только она собиралась заняться своим любимым занятием – рисованием, перед глазами всплывали губы, волосы, глаза и овал лица той, что вела грязную игру у нее за спиной, пока она ее рисовала…