Она пойдет к главврачу, заплатит любые деньги, только чтобы Надьку перевели в одиночную палату и чтобы ею занялись лучшие врачи.
– По поводу? – продолжая писать, ледяным тоном уточнила сестра.
– По поводу Надежды Грозовской, из семнадцатой.
– Грозовской? – Медсестра захлопнула журнал, раздраженно отбросила ручку, сорвала с себя очки в тонкой металлической оправе и, словно дирижируя ими своим праведным гневом, возмущенно воскликнула: – А что о ней говорить?! Скажите спасибо, что вообще ее положили! У нас бывает, после операций больные в коридоре лежат! А тут алкашка!
Ольга поймала очки, метавшиеся перед ее носом, положила их на стол перед медсестрой и отчетливо, по слогам повторила:
– Я хочу поговорить с главврачом.
Медсестра воинственно поправила белую шапочку и, набрав воздух в легкие, встала, чтобы сказать какую-то резкость. Но, наткнувшись на Ольгин взгляд, тихо и растерянно произнесла, словно оправдываясь:
– Его нет сегодня… Приходите завтра.
Ольга вернулась в палату, полная решимости немедленно перевезти подругу в частную клинику.
Надина койка оказалась пуста.
Бомжиха собирала с пола рассыпанные купюры. Ее руки тряслись, а губы беззвучно шевелились, пересчитывая свалившееся богатство.
Ольга выхватила у нее деньги, одновременно наступив на валявшуюся стодолларовую купюру.
– Где Надя? – тихо спросила она бомжиху.
Та беззлобно выругалась, глядя на пачку денег в руках у Ольги.
– Где?!!
– Не знаю! Убегла! – крикнула бомжиха, глазами указав на приоткрытое окно.
Ольга бросилась к нему и посмотрела вниз – там, на примятой клумбе, валялся грязно-розовый Надин тапочек.
– Да не боись ты, – засмеялась жуткая тетка, заметив, как побледнела Ольга. – Тут всего-то второй этаж. С похмелюги сигануть – нечего делать. За водкой небось помчалась сестренка твоя…
Он уже собирался в аэропорт, чтобы встретить Ольгу, когда она вдруг позвонила и срывающимся голосом сообщила, что не сможет приехать.
И завтра не сможет, потому что Надя сбежала из больницы, пропала и ее нужно искать и спасать.
Сергей, сжав зубы, выслушал этот сбивчивый монолог, потом решился спросить:
– Может, все-таки прилетишь завтра? Ну, не вставишь же ты ей свои мозги…
– Все, я больше не могу говорить, – отрезала Ольга. – Перед приездом позвоню обязательно.
Оскорбительно-равнодушные гудки ударили в ухо. Слушая их, Сергей подошел к окну. По стеклу хлестали шальные струи летнего дождя.
Он виноват, конечно, и всю жизнь должен замаливать грех. Но неужели Ольга постоянно будет плевать на его просьбы, обрывая на полуслове и поступая по-своему…