И все эти беспокойные, отчаявшиеся, жалкие существа должны были где-то жить.
Ден не был расистом. Он достаточно повидал представителей разных народов, чтобы ставить одних выше или ниже других. Ему просто хотелось, что его оставили в покое и дали спокойно ходить по своим делам. Но порой было трудно не чувствовать себя чужим посреди тысяч существ, шатающихся по тесным закоулкам нижнего города. И Ден чувствовал себя не только чужим, но и до некоторой степени ощущал свое превосходство, учитывая, что большинство из них не соблюдали личную гигиену.
Пусть его народ и жил в пещерах, но разве можно было сравнить красивое серебристое свечение подземного города – например, Пирина – с этими зловонными норами, кишащими отребьем со всех мыслимых планет Галактики. Худшие из кубазов, родианцев, угнотов и подонки несметного числа других рас заполоняли улицы, рынки, базары, районы сомнительных развлечений денно и нощно – из-за них порой было не продохнуть, хоть вибротопор вешай. Поистине прискорбно, что что-то могло вызвать у салластанина приступ клаустрофобии.
И, как будто этого было недостаточно, были еще и люди.
Куда ни погляди, всюду были они – шагали по узким, извилистым улочкам, сидели за рулем наземных или воздушных транспортов – будто бы планета принадлежала им одним.
А так и могло случиться – если в одном тревожном слухе, дошедшем до журналиста, содержалась хотя бы крупица правды.
Слух исходил из надежного и солидного источника – по крайней мере, для такого рода информации: салластанин узнал об этом от Ринанна. Неулыбчивый эломин сообщил Дену, что существует план, который скоро начнет претворяться в жизнь – а может, и уже начал. Согласно этому плану почти всех не-людей сгонят в одно место и изолируют от человеческого населения. Дену было трудно в это поверить. Пусть даже люди намного превосходили числом любую другую расу на Корусканте, но их едва ли было больше, чем всех не-людей вместе взятых. Всевозможные инородцы, от анцати до яркора, гуманоиды и негуманоиды составляли подавляющее большинство жителей планеты-города. Дену казалось, что попытка загнать их всех в резервации вызовет мятеж, который заставит побледнеть последние битвы между Республикой и сепаратистами.
И если уж это не могло вызвать се’лан, что же могло?
Джакс чувствовал трудноуловимое, но настойчивое действие феромонов Дижи Дуаре. Оно напоминало химический крик о помощи, просьбу сделать что угодно, лишь бы она и ее товарищ смогли покинуть экуменополис. Прежде чем эффект стал слишком сильным, Джакс задействовал Силу и с ее помощью нагрел воздух вокруг себя, создав адиабатический щит, способный отразить биохимические мольбы.