Словно Сахарная Головка свалилась мне на плечи. Тяжесть и слабость заставили меня перейти на шаг и перевести дыхание. Черт подери, но я не прав! Он засветился. И очень сильно. Инга его видела!
Вспомнив недавний разговор с Варданяном, я невольно выругался. Вот так совершаются опасные глупости! Кто тянул меня за язык, когда я говорил об интервью? А если до Лехтине дойдет слух, что Инга намеревается рассказать журналистам нечто интересное?
Я остановился, обернулся, но девушка уже скрылась за рядом кипарисов. Нет, понял я, глядя на то, как в горячем мареве дрожит плешивая от старости гора Перчем, следующий на очереди не я.
Из открытых настежь дверей музея тянуло холодом, как из склепа. Мне впервые пришло на ум это сравнение. До сегодняшнего дня музей напоминал оазис, где всегда можно было отдохнуть от жары, попить зеленого чая и послушать болтовню Лебединской… Сознание отказывалось верить в то, что за тяжелыми дверями я уже никогда не встречу мужиковатую хозяйку, любящую «Беломорканал» и автомобили.
Старичок в тюбетейке, который, помнится, работал смотрителем в крепостной мечети, охраняя каменные ядра, занял новый пост. Он сидел на верхней ступеньке, у самого входа в музей, постелив под себя обрывок газеты.
Я остановился перед ним, не зная, как спросить о гибели Лебединской.
– Билет покупайте, – совершенно севшим голосом просвистел старичок. Под выцветшей рубашкой угадывались худые плечи, выпирающие ключицы и сгорбленная спина. Сухо покашливая, старичок скручивал из газеты «козью ножку», слюнявил ее большим розовым языком и поглядывал на меня слезящимися глазами.
– А что… – произнес я, судорожно сглатывая. – Разве тетя Шура сегодня не работает?
– В отпуске твоя тетя Шура! – ответил старичок, несколько раз неудачно чиркая спичкой о коробок.
– И давно?
– С сегодняшнего дня… Кхы-кхы!.. Но сначала билет!
Я не понял, раньше чего я должен купить билет, но уточнять не стал, опустился на одно колено перед дедом и вытянул из кармана купюру.
– У меня сдачи не будет, – тотчас сказал старичок, пожевал губами, словно пробовал табак на вкус, и стал напускать вокруг себя дым.
– А мне не надо сдачи. Оставь все себе.
Дед недоверчиво покосился на меня, потом на купюру.
– Тебе чего надо? – насторожился он. – Ты или музей иди глядеть, или шиздуй отсюда, пока по лбу не огрел!
– Не скандаль, дед, – спокойно сказал я, заталкивая купюру в карман его рубашки. – Мы с Лебединской договорились сегодня встретиться, а она – хлоп! – и пропала. Не подскажешь, где ее найти можно?
– А хрен знает, где эту твою Лебединскую найти можно, – ответил дед, делая вид, что не заметил, как купюра попала ему в карман. – Утром была, а потом ушла.