– Отвяжись, надоело мне, – отворачивая голову, проговорил Андрей.
– Красивый, – чувствуя, что молчать нельзя, неуверенно проговорила Анна, указывая на белый блестящий атлас, свисающий с кресла. – Роза, Андрюша, как живая.
– Соглашается, соглашается! Слышишь? Ну же, ну! – дико вскрикнул Лапоть.
– Заткнись, – глухо сказал Андрей.
В ушах Анны, нарастая, возник комариный писк. Сейчас, как дура, шлепнусь в обморок. Вот не хватало.
Андрей стоял перед ней, все так же опустив длинные руки, глядя на нее без выражения, подрагивая серой, обтянутой шелком коленкой.
– Меня ждут, – пересохшим голосом сказала Анна. – Мариша внизу, лекарства…
– Иди, – безразлично сказал Андрей.
Анна понимала: просто так уйти нельзя. Надо что-то сделать. Подойти к Андрею. Обхватить руками. Истошно завопить в голос. Рвануть, порвать этот серый бархат, чтоб он затрещал… Но нет, ничего нельзя.
Она торопливо схватила кристалл. Задернула молнию сумки. Поймала алчный, слепой от жадности взгляд Лаптя.
Вышла в прихожую. Оглянулась. Комната тонула в полумраке. Встав на цыпочки, Лапоть что-то жарко шептал Андрею.
Анна совсем было уже прикрыла за собой дверь. Вдруг, не сдержав отчаяния, снова распахнула ее и с яростью захлопнула. Звук получился громоподобный. На Анну посыпался с потолка какой-то прах. Упал кусок штукатурки, разлетелся у ее ног, обдав сапоги белой пылью.
– Вот так, – с мстительным облегчением прошептала Анна. Задыхаясь, она сбежала с лестницы. – Думаешь, боюсь тебя, дурак, гадина, псих ненормальный!
Мариши в подъезде не было. На батарее лежали варежки Анны. Черные в зеленый крестик.
Анна шла по улице, заставляя себя вглядываться в лица встречных, вслушиваться в слова, звуки, ища приметы привычной жизни.
Узкий краешек солнца плавал в подкисшем вечернем молоке. Перед Анной шел коротконогий мужчина в меховой облезлой шапчонке. Одну его руку оттягивала нитяная сумка, набитая грязными свиными ножками с тупыми серыми копытцами. В другой руке он нес кусок фанеры, прибитый к палке. Мужчина почувствовал ее взгляд, чутко и боязливо повернул голову. Шагнул в темные ворота. Нехорошо… Так не бывает. Анна поискала его глазами. В проеме ворот было пусто, он как сгинул в ненаселенной черноте.
Ее обогнали две рослые девушки. Полыхал озябший румянец на щеках. Ноги их, звонкие, быстрые, в тонких колготках, отливали стылой бронзой.
«Это всегда так на морозе, – стараясь успокоить себя, подумала Анна. – Как ходят! Не соображают ничего. Ведь все себе там застудят. Я раньше тоже так бегала».
Что Лапоть задумал? Сорвалось у него. Петух дохлый, маскарад. Нет, он не сумасшедший, он что-то хочет сделать со мной, с Андрюшей, подлец. Но у него сорвалось. Голый живот… Нет, больше не могу. Сейчас я позвоню Андрюше. Спрошу его… скажу… Просто так позвоню.