Человечек казался таким беззащитным, что Василию Семеновичу даже стало страшно за него. Ведь любой прохожий мог нечаянно наступить на него, раздавить подошвой.
Человечек дошел до угла, обернулся, дружелюбно поднял кверху светящуюся ладошку и скрылся.
Василий Семенович остался один посреди темной улицы. Высокие дома пристально смотрели на него черными окнами.
«Что же это? — уже в который раз задал себе все тот же вопрос Василий Семенович. — Теперь я так и буду мучиться, пока не разберусь до конца во всей этой невероятной истории. Знаю я свой несчастный характер. Не будет мне теперь покоя, пока не пойму: кто же это все-таки сидел на кончике моей папиросы?»
Глава 2. Чудеса… в тарелке с манной кашей
— Никогда больше не пойду во двор! — Катя топнула ногой. — Хочешь, я сейчас дам честное слово, что никогда не пойду во двор? Ну, хочешь, хочешь?
— Нет, нет, не хочу, — поспешно сказала мама, — и вообще, давать честное слово по пустякам, куда это годится?
— Да, тебе с папой все пустяки, — с горьким укором сказала Катя. Я вот недавно палец порезала прямо до кости, а папа говорит «пустяки».
— Может быть, не до кости?.. — осторожно заметила мама.
— Не видала, а говоришь. — Губы у Кати задрожали, на глаза набежали слезы.
— Опять Васька дразнился? — догадалась мама.
— Рыжая, конопатая, нос лопатою, — проворчала Катя, угрюмо отвернувшись.
— Вот я поговорю с его бабушкой!
— Ты что? — Катя резко повернулась к маме. — Хочешь, чтобы меня дразнили: «Ябеда, корябеда, турецкий барабан. Кто на нем играет? Катька-таракан». Или: «Ябеда-доносчица, курица-извозчица» Этого хочешь, да?
— Ну, тогда сами разбирайтесь. Что я могу?.. — беспомощно развела руками мама.
Но тут мама посмотрела на часы и стала уже другой мамой. Это была мама, опаздывающая на работу.
На маму как-то сам собой наделся строгий синий костюм, прыгнула в руки сумочка.
Мама поставила перед Катей тарелку с манной кашей, где круглым желтым глазком плавал кусок подтаявшего масла.
— Съешь кашу и гулять, гулять, — распорядилась мама. Наскоро поцеловала Катю в ухо. Дверь за ней резко захлопнулась.
— Вот дам честное слово, что не пойду гулять, тогда все, права не имеете… — проворчала Катя.
Катя подперла щеки кулаками и задумалась. Ей было о чем подумать. Дело в том, что под самое утро ей приснился удивительный сон. Она даже засомневалась, может это и не сон вовсе. Но оказалось, все-таки сон. Что-то теплое приятно щекотало ей то нос, то щеку, то лоб. При этом чей-то тоненький голосок восхищенно приговаривал:
— Девятьсот девяносто восемь… Какая кругленькая… девятьсот девяносто девять… А эта, нет, вы только посмотрите до чего золотая… Тысяча… Тысяча и еще одна… А вот в эту я просто влюбился!..