– Ты… ты… – заикаясь, начала было Селия.
– Моя мать была бессердечной сучкой. Она позорила отца, без конца путаясь с мужчинами. Мы с Филиппом были для нее досадной помехой. После ее смерти отец не мог нас видеть, потому что мы напоминали ему о ней. – Он взглянул Селии в глаза. – Мы с Филиппом вызывали у окружающих нездоровое любопытство, а иногда и жалость. Другие мальчишки дразнили нас, тогда приходилось отстаивать свою честь. Я был всегда готов подраться, а Филипп чаще выступал в роли миротворца. – Он тихо рассмеялся. – Случалось, я задирал Филиппа, однако он всегда бросался на мою защиту и даже делил со мной наказания за мои проделки. Я тоже защищал его как мог. Он был мечтателем, этаким сентиментальным дурачком. Ума не приложу, от кого он унаследовал эту проклятую наивность. Он был… удивительный. И у меня, кроме него, не было никого. Любил ли я его? Еще бы! Конечно, любил… – Он с трудом сглотнул и еще крепче сжал кулак.
– Жюстин, – прошептала Селия, – что у тебя в руке?
Она разжала его кулак и увидела наконечник стрелы. Острый металл порезал кожу на ладони Жюстина, и из ранки сочилась кровь.
– Ох, Жюстин! – пробормотала Селия и не раздумывая прижалась губами к капельке крови.
Кончик языка прикоснулся к крошечной ранке, и у Жюстина перехватило дыхание.
Селия испугалась, поняв, что делает что-то не так. Смущенная собственным поступком, она стояла на коленях, не решаясь посмотреть ему в лицо. Жюстин не двигался, но она чувствовала, как участилось его дыхание. Что с ней происходит? Ей хотелось взять эту сильную теплую руку, приложить к шее, потом опустить ниже, на грудь. Почувствовать его губы на своих. Призрак Филиппа, разделявший их, исчез.
Резко подняв голову, Селия взглянула ему в глаза. В их темно-синей глубине она увидела такое же смятение, какое испытывала сама. Сердце ее гулко колотилось в груди, щеки пылали. Жюстин медленно взял ее руки в свои, и они застыли в молчании, наслаждаясь близостью.
Селия опомнилась первой. Вскочив, она бросилась из комнаты, смущенно пробормотав, что ей необходимо посмотреть, как там дети.
– Селия…
Она убежала. Жюстин некоторое время смотрел ей вслед, потом опустил голову и выругался вполголоса. Инстинкт подсказывал ему: пора уходить. Он попался в шелковую сеть, и если не выберется из нее сейчас же, то навсегда застрянет в мягких путах. Но уйти он не может – у него пока нет ни сил, ни возможности избежать цепких лап Доминика Легара. Единственной, хотя и ненадежной защитой был этот маскарад. И одному Богу известно, какая угроза серьезнее: со стороны Доминика Легара или от Селии.