Жюстин усмехнулся, поняв, что Александра провести не удалось.
– Я всегда любил тебя, дядюшка Алекс. Между ними, капризно надув губки, втерлась Генриетта, требуя к себе внимания.
– Как не стыдно, Филипп, так долго не показываться никому на глаза! По четвергам, когда мы собирались на чашечку кофе, мне было нечего рассказать своим подругам!
– Извини меня, – сказал Жюстин и, улыбнувшись, поцеловал Генриетту. Кажется, Генриетта поверила тому, что он Филипп. – По правде говоря, мне и рассказать нечего. Все это время я только и делал, что отдыхал, отдав себя в руки моей заботливой женушки. – Он с улыбкой взглянул на Селию. Ему очень хотелось обнять ее, но Филипп никогда не позволил бы себе такой фамильярности на глазах у посторонних людей.
– Филипп, ты хромаешь, – заметила не отличавшаяся так-том Генриетта. – Скажи, хромота останется навсегда?
Последовала короткая пауза, и, прежде чем Жюстин успел открыть рот, ответила Селия:
– Возможно. Но это только украшает настоящего мужчину, вы не находите?
Генриетта покраснела.
– Да, конечно.
Жюстин улыбнулся Селии, а Александр поспешил увести от них жену.
– Сердечко мое, я не нуждаюсь в защите, – тихо сказал Жюстин Селии.
– Безмозглая болтливая курица, – шепнула Селия. – Она позорит семью Волеран.
– Я тоже, – холодно добавил Жюстин, увлекая ее к колонне.
Волераны держались вместе, наблюдая за танцующими. Лизетта улыбалась и болтала с теми, кто к ней подходил, а Макс беседовал с Жоржем Дюкесном.
Жюстин пользовался большим вниманием. Мужчины желали услышать, как ему удалось вырваться из лап пиратов. Молодые женщины кокетничали с ним. Солидные дамы спрашивали советов, как лечить их хвори. Тогда на помощь приходила Селия. Она объясняла, что муж еще не вполне здоров и не готов пока возобновить врачебную практику, а иногда даже рекомендовала попробовать то или иное лекарство, о котором слышала от отца. Она многому научилась у него и сейчас была благодарна своей хорошей памяти.
Убедившись, что пока все идет гладко, Селия успокоилась. Похоже, никто не заподозрил обмана. Жюстин превосходно играл роль Филиппа: он так же стоял, заложив в карманы жилета большие пальцы, так же закусывал нижнюю губу, прежде чем улыбнуться. Так же, как Филипп, был общителен и обаятелен. На Жюстина это было не похоже – его обычно не волновало, какое впечатление он производит на окружающих.
Селия вдруг поняла, что ей больше нравится, когда он остается самим собой. Ей не хватало заразительного смеха и язвительных замечаний, умения говорить и делать неожиданные вещи. Но она прогнала предательские мысли. Окинув взглядом бальный зал, Селия обратила внимание на человека, стоявшего у окна.