День был солнечный, дул легкий ветерок. Такие дни обычны во Франции, но редки здесь. Селия сняла черную шляпку с широкими полями и поджала под себя одну ногу. От нечего делать она рисовала то, что видела вокруг, и мечтала.
Обидевшись на Селию, что та не пустила ее на колени, Веста спрыгнула со скамьи и, усевшись возле ног хозяйки, принялась вылизывать белые с рыжим лапки. Селия улыбнулась и, сбросив туфельку, почесала босой ногой пушистый живот кошки. Раздалось довольное мурлыканье.
Мерное журчание воды, мягкий ветерок и нежаркие лучи солнца убаюкали Селию. Она прислонилась спиной к стене. Ей вспомнились слова Лизетты. Филипп тоже любил сидеть здесь с книгой по философии или томиком стихов. Селия попыталась представить себе его: вот он, откинувшись на спинку скамьи, скрестил длинные ноги, а солнце освещает его прекрасные темно-каштановые волосы.
Подчиняясь внезапному порыву, Селия начала делать набросок его лица: высокие скулы, прямой нос и густые брови вразлет. Крепкая шея, волосы зачесаны назад – только несколько прядей падают на лоб. Грифель скользнул по бумаге, будто им управляла сила, не подчинявшаяся ее воле. Словно загипнотизированная, Селия видела, как под ее рукой на бумаге появляются твердые губы, лучики в углах глаз.
Селия нахмурилась. Что-то не так… Глаза… Невыразительные, и разрез не тот. Она приподняла уголки глаз, под-темнила зрачки, добавила несколько решительных штрихов бровям. Рисунок был закончен. Селия недовольно покачала головой. Веста мяукнула, вопросительно посмотрев на нее.
– Все не так, – вслух произнесла Селия. – Совсем не так. Почему я не могу вспомнить, как Филипп…
Вдруг лист бумаги задрожал в ее руке. Глаза на рисунке словно ожили… но они принадлежали не Филиппу. В глазах на рисунке появился насмешливый огонек.
– Смотри мне в глаза, Селия.
Нервно глотнув, Селия бросила рисунок на землю. Веста немедленно заинтересовалась шуршащей бумагой и вцепилась в нее когтями. Гулко забилось сердце, и Селия прижала руку к груди. «Не будь дурочкой, – сердито сказала она себе. – Зачем ты позволяешь себе расстраиваться по пустякам?» Но успокоиться ей не удалось. Она закрыла глаза.
Иногда воспоминания бывали такими яркими, будто все произошло вчера, а не несколько месяцев назад. Она все еще чувствовала руки Жюстина на своей груди, его колено, раздвигающее ее бедра, горячее дыхание на своей коже. Когда его плоть заполнила ее тело, он посмотрел ей в глаза, словно хотел впитать взглядом ее наслаждение. «Я не смогла бы его остановить, даже если бы захотела», – подумала она и покраснела, разозлившись на себя. Она не хотела его останавливать, вот в чем дело.