Вдруг неведомая сила подняла Виктора в воздух, поволокла вниз, оторвав пальцы от стальных штырей. Он вяло сопротивлялся, но силы были неравны.
Его мягко опустило на что-то продолговатое, упругое, прислонило к прохладной стене. В нос ударил резкий запах, моментом прочистивший голову. Словно сквозь вату донесся глухой голос, медленно обретая свою естественность:
– Братишки, ну давайте, дышите! Блин, вояки, куда же вы полезли? Простите дурака! Мужики, слышите меня? Кот! Борхес!
Виктор с трудом открыл глаза. Спиной к нему, над лежащим ничком Борхесом склонился Торпеда. Он бил друга по щекам и пихал под нос вату с нашатырем.
Вокруг плясали призраки, выныривая из пустоты подъезда.
Виктор обхватил ладонями голову и начал массировать пульсирующие виски, лоб, макушку. Сильно болели мышцы спины и отбитые колени, на языке противный кислый привкус. Он попытался подняться, но ноги предательски задрожали, колени подогнулись, и Куликов завалился на бок, упав с рюкзака, на котором сидел.
Торпеда оглянулся, глаза радостно блеснули:
– Оклемался, чертяка? Что вы ломанулись, как лоси во время гона? – набросился инсайдер на Куликова, но тут же помог подняться, обнял, прижав к широкой груди. – Спасибо, братишки, за мной, дураком, полезли. Спасибо.
Здоровяк выглядел смущенным, отводил глаза в сторону.
– Твою мать, – подал голос Борхес, закашлялся. – Чтоб Бобер подавился этим «глазом», чтоб ему икалось до Судного дня. О, мой организм! Неприятный аттракцион, чтоб раз так через колено.
Торпеда помог другу сесть, открыл флягу, передал Виктору. Куликов благодарно кивнул, сделал несколько больших глотков.
– Борхес, ты как? – заботливо спросил Торпеда, присаживаясь рядом.
Борхес криво улыбнулся, охнул, болезненно поморщившись. Протяжно выдохнул:
– Не буду оригинальным, но все же скажу, что я слишком стар для таких передряг. Ничего, бывало и хуже. Ты чего из пистолета палил-то?
Торпеда потупился, что было на него не похоже, проговорил:
– Показалось. Там человек с оружием стоит, в коридоре темном. Нервы сдали, выстрелил. А это проходец какой-то во «фриз» попал, закристаллизовался словно статуя. Нервы ни к черту, – повторил Торпеда, хлопая себя по колену.
– Да ладно, что уж, бывает, – Борхес успокаивающе махнул рукой. – Нам молоко надо выдавать за вредность, работа такая. Ты «глаз» нашел?
– Нашел, – Торпеда кивнул на валяющийся рюкзак. – Куда он денется? Уже обратно иду, вижу, ты валяешься на переходе, а Кот, как танк, вверх прет, почти на площадке уже. Не видит ни хрена, мордой в пол уперся, но ползет. Как зомби. Испугался я за вас, мужики. Вы ведь почти уже и не дышали. Спасибо еще раз.