Вся эта картина что-то напомнила Славе... Он уселся в сторонку на стул, закрыл глаза и вылетел из тела чистым разумом. Зависнув над полом, он осмотрелся и с удовлетворением обнаружил маленький сгусток энергии, который подлетал к женщинам и опускался на их тела, входя вовнутрь. Слава усмехнулся - если он мог отлетать от тела на десятки метров, то Мудрая могла выйти максимум на полметра-метр. Потому она так близко и присаживалась к раненым.
Слава понаблюдал за её действиями - когда она опускалась на тело раненого, то вдруг возникало множество энергетических потоков, опутывающих это тело - раньше он не присматривался к человеческим телам, его больше интересовали потоки информации, перетекающие от прибора к прибору. Чтобы увидел энергетические микронити ему понадобилось увидеть, что делает другой псионик-человек, сосредоточиться...и увидеть эти микропотоки.
Там, где была нанесена рана, микропотоки терялись в пространстве, рассыпаясь и исчезая. Сгусток-Мудрая опускалась на это место, и потоки начинали соединяться и летели уже беспрепятственно, легко и свободно. Раны, ранее страшные и казалось бы, неизлечимые, начинали затягиваться, приобретая вид старых, давно полученных. Слава немного удивился тому, что Мудрые не могли залечивать так, чтобы от ран не оставалось и шрамов - множество женщин были 'украшены' этими отметинами, свидетельствами участия в набегах или дуэлях. Но потом решил - может, они и не хотели убирать шрамы? Может они, шрамы, считались свидетельством доблести воительниц? Он же не знает менталитета местных жительниц. А может всё и проще - силы Мудрых не хватало, для полного устранения последствий ранения. Может они всего лишь ускоряли заживление, а организм уже справлялся сам? В любом случае - наблюдения за Мудрой очень ему помогли - фактически теперь он может лечить людей! Слава решил попробовать - завис над лежащими, подготовленными к лечению мудрой ранеными с перевязанными уже ранами и вправленными костями. Среди них он заметил тех, с кем занимался сексом в эти дни - две девчонки лет семнадцати, ещё не так перекачанные и мускулистые, как их старшие подруги. До встречи с ним они были девственницами, и Слава вспомнил, как девушки благодарили его за то, что он нежно и умело обошёлся с ними во время первого в их жизни секса с мужчиной.
У одной из них в груди была нехорошая рана, из которой при дыхании выходил воздух, поднимая розовые пузыри - она умирала, и её лёгкие наполнялись кровью. Укол мечом пробил её практически насквозь. Вторая лежала, скорбно закатив глаза - меч разрубил ей щёку, нижнюю челюсть, и она должна была на всю жизнь остаться страшной, уродливой калекой. Ей, как могли, поставили на место кости и сшили щёку ровными стежками, будто ботинок. Из синих глаз девушки текли слёзы от боли и горя - каждая женщина, воительница она или нет, воспринимает ущерб нанесённый её внешности, как страшную трагедию. А ещё - её левая грудь была распорота напополам. Борозда начиналась от её левого глаза, и опускалась до самого бедра - видимо, сильная рука противница ударом сверху рубанула страшным мечом через всё её тело, необратимо изуродовав его. Если бы такой удар пришёлся в плечо - похоже, что девушку развалило бы на две половинки. Слава ещё раз удивился силе здешних воительниц и подумал о том, что им не было бы равных на гладиаторской арене, или же в качестве телохранительниц. Большинство мужчин из других миров не могли бы сравниться с этими свирепыми амазонками.