— Я просто хотела проверить… проверить, тот ли это тип, на которого я напоролась в магазине у Барри… вчера вечером.
Мэтт долго смотрел на меня, переваривая информацию. У меня заколотилось сердце, вспомнился наш откровенный флирт накануне. Боже, какая нелепая ситуация! У него дома лежит пакет из-под продуктов с номером моего телефона.
— Вы журналистка?
Я кивнула.
— Боже… — произнес Мэтт, качая головой. Затем распростер руки и выпроводил меня наружу в коридор. Его величавая фигура с широкими плечами полностью заградила путь. — Очевидно, убийство произошло сразу после моего ухода?
— Через пять-десять минут.
— Сожалею, что вам пришлось пройти через такое, — прозвучал приятный, теплый тенор, который неминуемо вызывал доверие. Я заставила себя сфокусировать взгляд на его носе и не смотреть в проникновенные карие глаза. Затем сделала шажок влево, чтобы заглянуть в щель, оставшуюся между ним и дверью. Он опять помешал мне.
— А что вы здесь делаете? — спросила я.
Мэтт Кавано оказался не полицейским в штатском, а юристом из генеральной прокуратуры.
— И вы случайно зашли в магазин Мазурски прошлым вечером?
— Я же говорил, что живу по соседству.
В палате раздался стон. Мэтт повернулся и посмотрел на кровать, затем окончательно оттер меня от двери.
— Поэтому вас и назначили вести дело? — спросила я.
— Это одна из причин. — Он оглядел коридор в обоих направлениях. Мы по-прежнему были одни. — Сожалею, но вам придется уйти.
— Мне всего лишь надо взглянуть на его лицо. Понять, он это или нет, и я тут же испарюсь.
Я состроила жалостливую мину: полные надежды глаза, молящая улыбка, притворный оптимизм. Мэтт уставился на меня, будто недопонял.
Затем я сделала легкое движение, не вперед, просто поменяла позу, и лицо Мэтта вдруг стало суровым. Он не только не собирался прислушаться к моей просьбе — я его откровенно раздражала.
— Вы с ума сошли? Совсем не соображаете? Вы потенциальный свидетель. Что, если он проснется и увидит вас? Как это понравится назначенному государством адвокату?
— Я думала, он лежит без сознания, — неубедительно выдала я.
— Не важно, пусть хоть без пульса и дыхания.
Мэтт тряс головой, словно не мог поверить, что до меня не доходит очевидное.
— Эй, я журналистка, а не прокурор, — попыталась я защититься.
— Довольно шуток, — ответил он и захлопнул за собой двери палаты. — Вопрос закрыт.
Я развернулась, чтобы уйти, но он коснулся моей руки. Гнев и раздражение исчезли. На лице Мэтта появилось нечто иное.
Я с надеждой ждала, что разговор перейдет в личное русло, что Мэтт вспомнит наше знакомство в магазине Мазурски или извинится за резкость. На секунду мне показалось, его глаза наполнились теплом. Он словно хотел что-то сказать, но не решался.