— Прошлой осенью мы уволили двух журналистов, — сказал Леонард. — Они не могли найти времени даже прочесть заголовки статей в «Кроникл».
Я глотнула вина, не почувствовав вкуса.
— Почему я? Ты наверняка знаешь много журналистов.
— Не настолько хорошо, как тебя. Мы ведь общались каждый день на протяжении двух или трех месяцев. Я знаю твои взгляды, образ мышления. Ты ведь не думаешь, что если разговор происходит по радио, то это уже не считается?
Вопрос звучал отнюдь не риторически: Леонард смотрел мне в глаза с забавным выражением неуверенности и ждал ответа.
Меня удивил столь экспрессивный тон, и я начала извиняться:
— Ну, просто… я ведь недавно живу в Провиденсе. Я человек непроверенный.
— О! — улыбнулся он и поспешил меня успокоить: — Не говори так. Утром я читал твою статью. Ты прекрасно пишешь.
Леонард казался искренним, и я смутилась. Он словно пытался поднять мою самооценку. Не желая покупаться на лесть, я откинулась на спинку стула, устанавливая некоторую дистанцию.
— Если я что и раскопаю, это должно будет появиться в «Кроникл». Тебе какая от этого польза?
Он улыбнулся, придя в восторг от моей прямолинейности.
— Я выскажу в эфире свои сомнения по поводу хода расследования убийства на Уэйленд-сквер. Буду пользоваться поставляемой тобой информацией. А потом, когда в печати появится твоя статья, все поймут, что я прорицатель. Гений.
— Некоторые слушатели и так считают тебя гением, — отметила я. — Андре, например.
— Андре? — Его удивило, что я помню имя. — Да. Среди полуночников это так, но, судя по презрительному отношению мэра, основная аудитория не затронута. Я не хочу навсегда остаться Леонардом из «Поздней ночи», я хочу стать Леонардом «В любое время суток», получить национальную известность. А для этого мне нужно быть гением.
Такое откровение одновременно обезоружило меня и напугало. Интересно, всем ли он признается в своих амбициях? И часто ли говорит о себе в третьем лице?
— Не понимаю, какой в этом деле толк от убийства Барри.
— Оно связано с азартными играми…
— Что? — прервала я.
Он поднял руку, чтобы я дослушала до конца.
— Поверь, это действительно так. Наш мэр сделает все возможное, чтобы сохранить это в тайне до завершения референдума. Ему нужно, чтобы казино узаконили, он вполне может рассчитывать на полицию Провиденса. Расследование затормозят.
Я вспомнила сержанта Холсторма, его нежелание отвечать на вопросы. А потом еще Мэтт предупредил, что я не должна ничего писать.
— А как же генеральная прокуратура? Мэр не может на них повлиять, он не вправе указывать прокурору штата…