Обслуживая меня, он смотрел мне прямо в глаза с выражением, в котором читалось: «И что еще тебе нужно?» Однако произнес только:
— Два доллара пятнадцать центов.
— Мы не могли бы поговорить чуть позже? — спросила я, отдавая ему деньги.
— Мне нечего сказать, — ответил Дрю и перевел взгляд на следующего покупателя.
— События развиваются, — сказала я.
Дрю снова посмотрел на меня.
— В каком направлении?
Я попыталась припомнить, что изменилось с момента нашей встречи. Наклонилась вперед и прошептала:
— Виктор Дельриа погрузился в кому.
Притянутый за уши аргумент, к тому же об этом сообщили газеты.
Дрю повысил голос, чтобы слышали все покупатели:
— И что?
Женщина за мной демонстративно кашлянула, приподняла корзину с продуктами и взяла ее в другую руку.
— Вероятно, никакого ареста вообще не будет, — продолжила я шепотом. — Тем более до голосования.
На секунду в его глазах вспыхнул интерес, но тут же погас.
— Ничем помочь не могу, — равнодушно произнес Дрю.
Но я не собиралась отступать из-за его сухого тона.
— Зато хорошая статья способна повлиять на результат референдума.
Он прищурился, то ли обдумывая мои слова, то ли пытаясь оценить, насколько я искренна. Лицо его вновь стало суровым: Дрю не станет верить во всякую чушь, тем более из уст журналистки.
Еще двое встали в очередь и уставились на меня. Я вспомнила про куртку, которая была мне не по размеру, и непричесанные волосы. Дрю переключил внимание на покупателей с таким видом, будто мы незнакомы и я какая-то сумасшедшая.
Что еще я могла сказать, чтобы заставить его мне поверить? Я перегнулась через прилавок и опрокинула локтем коробочку желе. Она полетела прямо на пол.
Дрю усмехнулся.
— Это моя, — заявила женщина с корзиной. На ней была теннисная юбка поверх панталон.
— Извините. — Я подняла коробку. — Еще буквально минуточку, — взмолилась я.
— Вы задерживаете очередь, — сказал Дрю.
Я снова наклонилась вперед, на сей раз осторожнее.
— Я могу его описать, — произнесла я.
— Описать кого? — спросил один покупатель другого.
Дрю поднял руки к небу, будто не понимая, о чем речь. Он искал у людей сочувствия, призывая их посмотреть, что ему приходится терпеть.
Я покраснела от гнева. Что за бестактность! Как можно относиться ко мне как к надоедливой сумасшедшей?! Я заставлю его воспринимать меня всерьез, сейчас он все поймет.
— И вас не интересует его описание? — спросила я.
— Нет, — ответил Дрю.
— Он был похож на рыбу, — произнесла я так, чтобы слышали все, и повторила: — На рыбу.
Окончательно убедившись в моем безумии, женщина в теннисной юбке приложила ладонь ко рту, сдавливая смешок.