— Ты об этом хоть спрашивала? — поинтересовалась Марси.
— Да, — ответила я. — И сержант Холсторм заявил, что полицейский патруль будет с легкостью оправдан, потому что есть свидетели, а у потерпевшего в крови обнаружен алкоголь.
— Очевидно, у начальника полиции на это другой взгляд, — отметил Натан.
— Надо же, оглашение внутреннего отчета назначено именно на шестое ноября, на день референдума? Не странное ли совпадение?
Все молчали.
— И если так, почему мэр не сказал мне об этом вчера вечером?
— А он говорит, что так и сказал.
— Вранье! — Я покраснела. — Я дважды просила его назвать дату. Он отказался.
Судя по выражению лица Натана, он мне не верил.
Такая несправедливость меня потрясла.
— Уверяю вас, они лгут. Собственный сын Мазурски признался, что отцу вплоть до сентября поступали угрозы от кредиторов. Он уверен, убийство произошло из-за долгов.
— Да?
Натан с Дороти переглянулись.
— Что?
— А мать утверждает, что Дрю психически неуравновешен, — отметила Дороти.
Психически неуравновешен? И что это значит? Он параноидный шизофреник?
— Но ему же это не приснилось? Я сама видела Барри со сломанной рукой четыре месяца назад. И еще один источник сообщил, что Мазурски не мог отделаться от ростовщиков.
— Тот же самый, что поведал тебе о присвоении им общественных денег? — спросил Натан. Он не смотрел на меня, читал воскресную газету, где я написала, что Барри вернул деньги ростовщикам, позаимствовав семьдесят пять тысяч долларов из благотворительного фонда. — Из приюта для бездомных ветеранов?
— Верно, — сказала я.
Дороти качала головой.
— Ты проверяла эту информацию через других членов организации?
— У меня есть фотокопии протоколов, — заявила я, и по моему телу прошла дрожь.
Я потратила неделю на подтверждение болезненного пристрастия Барри Мазурски, звонила в полицию три-четыре раза, дважды просматривала статистику по преступности и легализации казино и дала мэру возможность все объяснить. Но я не связалась ни с кем из приюта для бездомных ветеранов, чтобы обсудить исчезновение денег. Ведь Леонард присутствовал на всех собраниях! Я сочла фотокопии, совпадение дат, сообщение в новостях о смещении Мазурски с должности казначея как раз через месяц после происшествия достаточными доказательствами. В горле защекотало, когда я попыталась произнести ответ. Не могла же я упомянуть члена организации, не назвав его имени! Я так увлеклась сбором данных по азартным играм и медлительности полицейских, что сочла кражу — неподтвержденную кражу! — незначительной деталью.
Мне не нужно было видеть, как нахмурилась Дороти из-за затянувшегося молчания, какое разочарование отразилось у нее на лице. И так понятно, что я потерпела крах. Незначительные детали всегда служат камнем преткновения.