Они почти дошли до столика, когда к Эвелин потянулась чья-то рука. Джек отодвинул ее в сторону и гневно посмотрел на молодого матроса с кривыми бурыми зубами, уже порядком напившегося.
— Поделишься? — с трудом пробубнил он.
В глазах Джека блеснула ярость.
— Она моя на всю ночь. Я заплатил ей. Найди себе другую.
Пьяница пожал плечами и снова занялся своим джином.
От слов Джека Эвелин охватил ужас, и она прикусила губу. Она вспомнила обещание, которое он заставил ее дать. Она решила, что он велел ей притвориться его женой, но, оглядевшись по сторонам, поняла, что он имел в виду совсем другое, поскольку ни один приличный мужчина не привел бы сюда свою супругу.
Они уселись за столик, и пышущая здоровьем буфетчица скользнула к Джеку. Она хитро взглянула на него, жадно впитывая глазами его чеканный профиль и широкие плечи. Легкая щетина придавала его лицу еще более мужественное выражение.
Джек не отмахнулся от женщины, наоборот, лениво подмигнул ей и с улыбкой отослал прочь.
Эвелин охватило легкое негодование от мысли, как легко он был способен очаровать любую женщину. Против него не могли устоять ни буфетчицы, не библиотекарши, ни работницы суда, ни даже высокородные дамы.
Буфетчица вернулась с двумя кружками. Склонившись перед Джеком ниже, чем необходимо, она продемонстрировала ему свою грудь и удалилась.
В этот момент отворилась дверь, в таверну ворвался порыв воздуха, и вместе с ним вошли двое мужчин.
Рука Эвелин с кружкой замерла на пол пути.
— Это Рэндольф и Саймон, — сказала она Джеку.
Он коснулся ее руки, не давая встать.
— Не привлекайте внимания. Пусть они сами к нам подойдут.
Джек взглянул на только что вошедших мужчин. Один среднего роста, темноволосый, другой — чуть выше, со светлыми волосами и в круглых очках. Джек решил, что высокий — Саймон Гатри, а светловолосый — Рэндольф Шелдон, судя по описанию Эвелин. Саймон первым заметил ее в углу. Кивнув своему другу, он двинулся вперед и занял места за столиком.
— Рэндольф! — вскрикнула Эвелин. — Я так беспокоилась.
Молодой человек сжал ее руку.
— Эвелин, милая, ради Бога, прости меня. — Его голубые глаза увлажнились. Светлые волосы стояли торчком, словно он в волнении постоянно проводил по ним рукой. На нем было мятое пальто и неопрятная рубашка, а цвет лица напоминал овсянку.
Рэндольф поднес пальцы Эвелин к губам и поцеловал.
Джек сжал зубы, и в его голове мелькнула недобрая мысль: он не достоин ее.
— Рэндольф, — вздохнула Эвелин, — с тобой все в порядке?
— Все не так уж и плохо. Я не хотел, чтобы ты через это прошла, Эвелин.