Глеб некоторое время молча смотрел на нее, голубка, взмахнув крыльями, покатилась на пол белым шаром к его руке.
— Глупо говорить «прощай», — прошептал шар. — Встреча всегда может состояться в самый неожиданный момент. «Недолюбленное наверстаем», — говорил Владимир Владимирович.
Он нащупал под подушкой приспособление для толчка, привстал и с вязкой силой, мешающей осуществлению движения, толкнул шар. Шар захохотал, как сова, меняя очертания и распался на инь и ян.
— Молодец! — запищал распадающийся шар, превращаясь в белотелую рыжеволосую женщину. Женщина обнажила влажные поблескивающие ровные зубы, и в уголке ее рта появилась красная струйка, продлевающая прекрасную улыбку.
Его ладонь мгновенно красиво окрасилась, заиграла скользящим цветом при холодном свете льющейся в комнату луны. У него сложилось впечатление, что она сама наскочила на него, так удивительно легко утонула в ее реке его полная до бортов лодка.
И черная набоковская туша ночи ввалилась в окно души. Ей одной было открыто это окно и пущена на воду лодка. И на этой лодке откуда-то из-за шкафа выплыл вдруг сам черт, как в детстве — страшный, черный, косматый, с хвостом и копытами, из тех, что в сказке о Попе и работнике его Балде сидел в озере.
— Чего ты хочешь? — спросил черт, не открывая рта.
— Только одного, пусть она изменится и станет только моей.
— Всегда есть средство женщину к себе привязать. Пленить — значит сделать ее пленницей, не насилуя. Всяк пленник и раб страстей своих. Раскрою полсекрета. Сами, сами они все принесут. Никакой другой нет тут науки. Женское «дать» и «осчастливить» собой так велико, так само от себя множится и так этим само забавляется, что нет ему равных по силе собственного заблуждения, оно сильнее молитвы, сильнее наговора. Они будут давать, а ты не бери, отказывайся, а коли берешь, так покажи, что только через то, чтобы сделать ей лишь приятно. И главное, не часто. Ненавязчивое внимание и спокойное сохранение дистанции, как лед в стакане с кипятком, сбивают с толку. И это касается всех областей человеческих взаимоотношений. Участие, внимание и холодная стена с капающими сосульками на настырном солнце. Весна неотвратима, говорит такая заманчивая картина женщине. Ее весна. А там, где немалые труды тратятся на разогрев, уже родятся и чувства, и привязанность. Вот, например, возьми плотскую любовь. Она должна хотеть ее с тобой и чувствовать, что ее желание больше, чем твое, и подозревать, что это лишь кажется ей, что на самом-то деле ты пылаешь куда как более трепетно, только не подаешь виду.