Я проводил служащую музея в Гохран и мы прямо отправились в то помещение, где разбирались на части жемчужные ризы. Было совершенно невозможно осмотреть все жемчужные ризы в отдельности, так как на меня в Гохране и так уже косились за мои попытки спасти от переплавки художественно ценное старинное церковное серебро.
Я попросил занятого этим делом служащего показать мне ящик с особенно хорошими, старинными жемчужными ризами. Он ответил мне:
«У нас жемчужные ризы не рассортированы, мы не знаем, что старина, а что новое. Мы их разбираем на части как придется».
Затем он указал мне на громадный ящик, на котором имелась надпись «Церковь 133-го (?) Псковского пехотного полка», и сказал:
«Вот тут много жемчужных риз, берите, что хотите».
Я возразил ему:
«В церкви простого пехотного полка не может быть ценных жемчужных риз. Такими вещами музей не интересуется».
Служащий добродушно рассмеялся и сказал:
«Что Вы на ящик-то смотрите? Вы думаете, что в нем жемчужные ризы из церкви Псковского пехотною полка? Ящик ничего общего больше не имеет с пехотным полком. Он так только стоит. Мы все жемчужные ризы, которые к нам со склада приносят, туда складываем».
Он открыл ящик, который был битком набит жемчужными ризами. Ризы были вынуты и даны на рассмотрение служащей музея. Сперва она хваталась за ризы начала 19-го века. Затем, когда на свет появилась масса риз 18-го и целый ряд риз 17-го века, она должна была, разумеется, ограничиться ризами 17-го и 18-го столетия, так как я при всем желании не мог предоставить музею всего ящика, а должен был ограничить число отдаваемых риз сорока, самое большее пятьюдесятью экземплярами.
Служащая музея в восторге отправилась со своими ризами восвояси, а «Общественно-бытовой Музей» имеет теперь в своем распоряжении ценную коллекцию жемчужных риз.
Глава восемнадцатая
Переговоры в Париже
15 марта 1925 г. я приехал из Лондона в Париж, чтобы зондировать почву относительно продажи большой партии платины в Париже. Как полагается, я отправился к местному торговому представителю и в общих чертах изложил ему сущность сделки, которую мне было поручено провести.
Каждый представитель комиссариата, с каким бы служебным поручением он ни находился заграницей, должен был по общему правилу доложить о предполагаемой торговой сделке торговому представителю той страны, в которой эта сделка должна была совершаться, и затем уже в согласии с торговым представителем и с помощью аппарата местного торгового представительства приступить к исполнению данного ему поручения. Этот принцип был совершенно правилен. Каждый командированный заграницу советский служащий обязан был, немедленно по своем прибытии в Берлин, Лондон, Париж и пр., регистрировать свой мандат в местном торговом представительстве. В подтверждение произведенной регистрации на самом мандате ставился соответствующий штемпель с указанием числа.