Джорджия кивнула.
— А ты не боишься возвращаться одна?
— Возьму такси.
Джорджия коротко обняла меня, а потом что-то сказала юноше, с которым танцевала. Он, улыбнувшись, взял меня за руку и повел через танцевальную площадку к выходу. Когда я получила в гардеробе свою куртку, он достал из кармана телефон и заказал для меня такси, потом вышел вместе со мной на улицу и подождал, пока рядом остановится машина.
— Спасибо! — крикнула я ему.
Он небрежно помахал рукой, уже возвращаясь к дверям клуба.
Открывая дверцу такси, я оглянулась на переулок и увидела Люсьена, стоявшего на улице перед дверью и говорившего по сотовому. Когда он поднял голову и встретился со мной взглядом, я вскинула руку, прощаясь. Он уверенно улыбнулся и отсалютовал.
Рядом с Люсьеном стоял худощавый молодой человек, и он обернулся, чтобы посмотреть, с кем прощается Люсьен, — но тут же поспешил встать ко мне спиной.
Я судорожно вздохнула, таращась на него, когда машина уже тронулась с места. Мне и секунды хватило, чтобы узнать юношу с горестным выражением лица. Это был Шарль.
Я не слышала, когда Джорджия вернулась домой, и проспала до позднего утра. А когда проснулась, меня охватило чувство ожидания.
Пока сон не до конца оставил меня, передо мной всплыло лицо Винсента. Он задумчиво оглядывал кафе, в котором я его видела накануне. А меня переполняли тоска и гордость. Этот темноволосый, красивый юноша был моим… При этой мысли я пришла в восторг — и медленно открыла глаза.
И тут же рассудок отбросил все фантазии, а сердце сжалось. Винсент не был моим. Он был чьим-то еще. А я снова провалилась в черную яму печали и сожалений, бывшую моей тюрьмой в последние три недели.
Решив пойти куда-нибудь, я выбрала для завтрака кафе «Сан-Люк», которое, как я уже успела заметить, снова открылось на днях.
Когда я проходила мимо гостиной, я увидела сидевшего в любимом кресле Папи; он читал газету и выглядел точь-в-точь как папа, только постаревший. В семьдесят один год он по-прежнему обладал пышной шевелюрой. А его благородный взгляд, унаследованный Джорджией, был, к несчастью, направлен точно на меня.
Дед смотрел на меня поверх газеты.
— Как поживает моя принцесса? — спросил он, передвигая на лоб очки для чтения.
Я подошла к нему.
— Отлично, Папи. Я собралась пойти позавтракать в кафе с Джеромом Сэлинджером. — Я держала в руке книгу, «Над пропастью во ржи», не успев еще положить ее в сумку.
Дед поймал мою руку и положил на подлокотник кресла, подавая знак: «Задержись на минутку».
Потом он мягко сказал:
— Мами тревожится из-за тебя. Не хочешь поговорить?