Озадаченная множеством вопросов, на которые трудно было найти ответ, Люси старалась занять себя мелкими делами по хозяйству, размышляя над сложностью своего положения. Она была слегка разочарована, когда, проснувшись, обнаружила, что лежит в постели одна. Хит, покинув брачное ложе, умчался по делам. С другой стороны, Люси почувствовала некоторое облегчение: в одиночестве лучше предаваться мыслям. Прошедшая ночь изменила многое в их отношениях с Хитом. Он ответил на вопросы, волновавшие ее, и ответы развеяли некоторые иллюзии. Впрочем, несправедливо было утверждать, что она не получила удовольствия от близости с ним. И это особенно смущало Люси, слишком долго она была убеждена в том, что единственный достойный ее мужчина – Даниэль. Неужели все чувства по отношению к нему были простой привычкой? Неужели ее длительная привязанность к этому человеку объяснялась лишь тем, что с ним она чувствовала себя надежнее, как бы в безопасности. И что же, только поэтому она не решалась распахнуть свое сердце перед кем-то другим? «Нет, мои чувства были искренними, – твердила она про себя, смущенная своими сомнениями. – Я все еще люблю его». Но было ли чувство по отношению к Даниэлю любовью или чем-то иным, что она принимала за любовь?
Сейчас Люси, конечно, была неравнодушна к своему мужу, чего сама не ожидала, поскольку он оставался для нее загадкой – самый несносный, самый непредсказуемый, самый сложный человек, которого она когда-либо встречала. С завидным постоянством противопоставляя себя кому-либо или чему-либо, ему тем не менее всегда удавалось добиваться своего; для него, казалось, не существовало границ приличия, если оные препятствовали достижению цели. В нем как бы уживались два совершенно разных человека: Хит играл роль негодяя с той же легкостью, что и джентльмена. Но вот овладеть искусством общения с обоими Хитами у Люси просто не было пока возможности.
Рэйн вернулся домой поздно, когда время ужина давно прошло. Он порывистым шагом прошел в гостиную и молча передал жене пальто. Пальцы Люси крепко сжали мягкую темную ткань. Было что-то странное и непонятное в поведении мужа. Хит выглядел вымотанным и уставшим, но, несмотря на это, глаза сверкали блеском триумфатора, вступающего в Рим по Аппиевой дороге. У Люси защемило сердце от недоброго предчувствия: совершенно очевидно, что он готовится сообщить нечто – и вряд ли приятное для нее.
– Нам нужно поговорить, Люси.
– О хорошем или о плохом?
– Смотря как на это посмотреть.
– Судя по началу, ничего хорошего ожидать не приходится.