Прокурор удивленно взирал на скупые штрихи рисунков.
— Портреты выполнены рукой подлинного мастера. Кому вы заказывали их, майор?
— Нашему тюремному портретисту, мистеру Джорджу Бинглю.
— Тюремному художнику? — еще удивленнее переспросил прокурор. — Любопытное нововведение… И давно он служит у вас, этот художник Бингль?
— С тех пор, как освободился из заключения: около полугода, милорд.
— Кем он был осужден?
— Бультонским судьей, милорд. Отбыл десять лет.
— Вот как? Обращался ли он с кассацией к нам, в канцлерский суд?
— Право, не припоминаю, милорд. Но он имел преступные намерения против государственных устоев и не мог ожидать снисхождения от канцлерского суда.
— Пригласите-ка его сюда… Мистер Бленнерд, я хочу пока побеседовать с пиратом Алонзо, а также с капитаном Брентлеем.
В ожидании привода заключенных прокурор внимательно рассматривал портреты. Наконец за дверью послышалось звяканье кандалов и металлический звук одновременного удара об пол двух ружей. Дверь распахнулась, и конвоиры ввели дона Алонзо.
Арестант поддерживал левой рукой цепь своих кандалов, а правой сделал приветственный жест присутствующим. Он стал перед сэром Голенштедтом в небрежно-свободной позе, насколько это позволяли ему скованные запястья и щиколотки, и, глядя на чиновника, казалось, наивно удивлялся его важному, величаво-строгому лицу и наряду.
— Вы находитесь перед главным прокурором канцлерского суда, Алонзо де Лас Падос, — проговорил майор.
— Вижу, — весьма лаконично ответствовал пленник.
— Станьте, как подобает!
Дон Алонзо не обратил, однако, внимания на окрик тюремщика, ибо лишь теперь заметил в углу два больших, очень красивых и участливых серых глаза. Он еще раз отвесил короткий поклон прокурору и значительно более продолжительный — неизвестной обладательнице серых очей. При этом он без труда рассмотрел, что эти последние стали довольно быстро заволакиваться чем-то прозрачным и блестящим, как роса на цветочных лепестках.
— Алонзо де Лас Падос, предъявлено ли вам и вашему соучастнику обвинение? — спросил прокурор.
— Нет, не предъявлено…
— …сэр! — с возмущением подсказал майор Древверс. — Вы забываетесь, Алонзо де Лас Падос!
Юноша не удостоил начальника тюрьмы даже взглядом.
— Вы настаиваете на том, что ваше имя, а также имя вашего второго сообщника суть подлинные имена? — продолжал прокурор.
— Они столь же подлинны, как и имя нашего противника, в чьей власти мы находимся благодаря низкому предательству.
— Не понимаю… Вы имеете в виду лорда-адмирала Ченсфильда?
— Да, я подразумеваю лицо, которое уже много лет называет себя этим именем.