…Ясно припомнилась ночь, полковничий стол и голос человека, только что положившего телефонную трубку:
«Значит, матушка твоя и Борис Сергеевич остались на Нижнем Острове, в шалаше?..»
Почти тот же самый голос раздался и сейчас:
— Вот что! Есть у нас особый разговор к Александру Овчинникову. Эй, хозяин! Может, и для незваных гостей бутылочку найдешь? Самогонку-то варишь? Сказать, где аппарат прячешь?
— Этим не занимаемся, а поставить — отчего же, можно! Артамоша, поищи-ка там!
Новые гости скинули шинели, уселись за стол. Начальник, уже без тужурки, посадил Овчинникова рядом с собой.
— Давай-ка мировую выпьем. Парень ты, видно, хват. Скажи мне прямо: вот с этих коней, что ты провожаешь, много ли тебе самому прибыли останется? Сколько заработаешь?
Сашка пожал плечами.
— Моего тут интересу, прямо сказать, немного.
Начальник весело засмеялся.
— Это, брат, я сразу смекнул. А теперь спрашиваю: хочешь ты один всю выгоду, весь барыш получить? И еще хороший подарок в придачу взять?
Овчинников глуповато ухмыльнулся и развел руками.
— Как не хотеть? Только казна монастырская скуповата, а брат Иван — того прижимистее. Где ж я могу к своему интересу прийти? Пустые слова! Деньги Иван возьмет, коней — монастырь. А мне — куртаж да выпивка. Весь интерес!
— Понимаешь, Овчинников, у нас есть военное задание, государственное — перейти фронт в расположение противника, в тыл белым армиям. Требуется нам бывалый проводник, такой, как ты. Мы тебе и предлагаем: выведи нас хоть на Дон, хоть на Каму, к белым. Поедем верхами, на этих твоих конях. У монастыря мы их отберем, теперь кавалерийские кони считаются имуществом военным, подлежат изъятию с возмещением… после войны. Просто удивительно, как их у тебя по дороге не конфисковали!
— Да уж мы знаем, как проехать. Не впервой.
— Такой удалец нам и нужен. Как прибудем на место — коней тебе вернем. Делай с ними что хочешь. Хоть монастырю верни, хоть продай для своего интереса. Сразу на ноги станешь. И брат тобой помыкать больше не сможет.
— Если мы теперь коней монастырю не представим — мораль на нас падет. На меня и на брата Ивана. Задаток брали. Мне — позор, брату — разорение. Потому несогласный я. А то бы поехал с вами, знамо дело.
— Скажи, а в Пермские леса ты пути-дорожки знаешь? Сумел бы провести нас туда так, чтобы… словом, не через людные места?
— Мы людными местами и не ездим. Под Пермь я прошлый раз подавался, большую партию оттуда пригнал. Каждую деревню, каждую тропу знаю. Да только не могу! Брату — раззор!
— Что ты заладил: брат, брат! Нечего время на болтовню терять. Перед монастырем и перед братом мы тебя оправдаем, расписку с божьих слуг возьмем, чтобы молчали про этих коней. Чья тебе расписка надобна: игуменьи, келаря, матери-казначеи?