— Спасибо, что пришла. Я поговорю с тобой позже, ладно?
Тилли исчезла, не дожидаясь моего ответа, и я откинулась на спинку скамьи, от души надеясь, что она больше не вернется. О чем с ней говорить? Мы не особо общались даже в лучшие времена. Она была в своем репертуаре: порхала среди гостей, встречала и приветствовала входящих словно главный распорядитель церемонии.
Я боялась расплакаться на людях, однако, пока служили панихиду по моей лучшей подруге, отдавая последние почести ей и ее прекрасной короткой жизни, практически ничего не чувствовала — сидела в тупом оцепенении, погрузившись в себя и с трудом осознавая, что происходит в церкви. Аврил рыдала, присутствующие произносили нелепые речи, которые выбрала Тилли.
Когда все закончилось, я машинально пошла вслед за скорбящими обратно к дому. Там я так же машинально взяла со стола чашку с чаем и, изображая внимание, принялась выслушивать всякую ерунду от людей, которых видела первый и последний раз в жизни. На душе у меня было пусто. В какой-то момент я вновь огляделась… и увидела Гила Маддика. Он смотрел на меня сквозь толпу! Я словно провалилась под лед, с головой окунувшись в холодную воду. Не было сил разорвать притяжение наших взглядов. Почему я не заметила его раньше? Ведь искала его в церкви, а придя на банкет, внимательно оглядела всех гостей и решила, что он не придет.
Он обернулся к своей собеседнице, и я узнала в ней полицейского офицера. Шок подстегнул меня к действию. Извинившись перед стариком, соседом Хауортов, я выскользнула из шатра и быстро пошла по саду — куда угодно, лишь бы подальше от Гила! Холодный воздух бодрил, и я глубоко дышала, пытаясь успокоиться. Бояться мне нечего, однако, увидев Маддика, я сильно разволновалась.
Только юркнув в калитку в конце сада и оказавшись в убежище из фруктовых деревьев, я почувствовала, что тревога отпустила. Деревья стояли аккуратными рядами, раскинув у меня над головой свои голые ветви. Я побрела вдоль посадок айвы. Ее плоды были горькими и несъедобными: они просто не успевали созреть за короткое нежаркое лето. Но Джеральд восторгался весенним цветением южного дерева. Говорил, что это его вклад в будущее. Мол, когда климат потеплеет на один-два градуса, с айвы можно будет собирать обильные урожаи спелых фруктов. Меня всегда удивляла и забавляла его донкихотская логика.
Я дошла до конца фруктового сада, завернула за угол, все еще размышляя о деревьях, и налетела на Гила: уткнулась носом в его белую рубашку и ахнула от неожиданности. Он поймал меня за плечи.