— Огонь был? Долго его было видно?
— Не знаю. Но было много дыма. Я почувствовал его оттуда. — Он показал. — Сначала решил, кто-то устроил барбекю.
Я сморщила нос от отвращения, однако парень прав: в воздухе до сих пор ощущался едва уловимый запах горелого мяса.
— И вы не видели ни машин, ни прохожих?
— Ничего.
А если и видел, то явно не собирался об этом рассказывать.
— Вы оставили нам свой адрес?
Он опять продиктовал его, весьма нелюбезным тоном.
— Я могу идти?
— Да, конечно, — покорно разрешила я, а потом стояла и бессильно смотрела ему вслед. Микки Джой перешел дорогу и скрылся из виду.
— Ну как, что-нибудь узнали? — спросил патрульный — тот, с которым я не была знакома.
Я улыбнулась сквозь стиснутые зубы.
— Почти ничего. Он был неразговорчив. Даже со мной.
— Что ж, выходит, смазливое личико не всегда помогает в работе, — заметил второй офицер.
— Что вы имеете в виду?
— Нет, ничего. Просто некоторым проще попасть в сыскную бригаду.
Я почувствовала, как у меня загорелись щеки. Мне уже приходилось слышать подобные намеки, но обычно их высказывали не так грубо. Второй полицейский засмеялся, сделав вид, будто кашляет. Я не знала, что ответить. Да и не хотела вступать в дискуссию. Самое лучшее в таких случаях — просто не обращать внимания. Но в душе у меня все кипело, и я смачно выругалась сквозь зубы, торопливо отходя к своей машине.
— Эй, как дела?
Я обернулась и сердито глянула на догнавшего меня Роба.
— Спасибо, все замечательно!
— Странно. У тебя такой вид, как будто ты в полной ярости.
— С чего ты взял?
Он внимательно посмотрел на меня.
— Ну во-первых, ты вся красная. Во-вторых, у тебя растрепаны волосы. А в-третьих, когда ты сердишься, у тебя на переносице появляется вот эта симпатичная белая складочка.
Он протянул руку, будто хотел провести по ней пальцем, и я резко отдернула голову.
— Не трогай меня, Лангтон, иначе я сделаю с тобой то, что хотела сделать с этими двумя придурками!
— Что именно? Скажи, вдруг мне понравится.
— Сомневаюсь. Хорошо, что я сдержалась. Они бы наверняка подали жалобу, и девятый выговор был бы мне гарантирован.
— Ну нет, хватит с тебя выговоров! Я впервые встречаю человека, на которого пишут столько жалоб.
— Вот-вот! Ума не приложу, в чем здесь дело. Веду-то я себя как паинька.
— Ты так считаешь? Что ж, не рискну с тобой спорить. — Роб взглянул за мое плечо и сразу перестал улыбаться. — У нас беда.
Беда заключалась в коренастом констебле Белкотте. Питер Белкотт (его никто и никогда не называл просто Пит) имеет особый талант выводить людей из себя и врожденную неспособность высказываться по делу. Я нехотя обернулась, чтобы с ним поздороваться, и вновь поразилась его крайне отталкивающей внешности — маленький, квадратный, с надутыми губами…