Медленно, точно во сне, я надела браслет на руку. Он повис, невесомый как волос. Я вытянула руку, глядя, как браслет скользит по запястью, — точно так же он скользил по руке Ребекки. Я взяла флакон духов и брызнула в воздух. Свежий цветочный аромат вызвал в моем воображении развевающиеся на ветру белокурые волосы, ослепительную улыбку, жаркое лето в разгар зимы. Взяв помаду и зеркальце, я накрасила губы, тщательно оттенив изгиб нижней. Нежно-розовый цвет… Бледная кожа, темные глаза с расширенными зрачками… Я удивленно уставилась на свое отражение в поцарапанном пыльном зеркале, потом резко захлопнула футляр.
Полиция наверняка уже сообщила родителям Ребекки о смерти их дочери. Они знают, что случилось, но не знают, как и почему. Ребекки больше нет… Смогут ли они в это поверить? Я, например, не смогла. Однако я представляла себе их горе и сомневалась, что мне хватит сил разговаривать с ними. Но я должна им позвонить. Усевшись на нижней ступеньке лестницы, я сомкнула колени и сжала ковровый ворс пальцами ног. Мои руки не тряслись, даже когда я набирала номер, который знала лучше, чем свой собственный. Золотой браслет крутился и подрагивал на запястье.
— Алло, — раздался в трубке низкий голос отца Ребекки, — алло!
Грудь сковало от невыносимой боли. В первые секунды я не могла даже дышать, но в конце концов справилась с собой и заговорила, медленно, неуклюже подбирая слова.
МЭЙВ
За тридцать секунд до конца отведенного ему времени Сэм вышел из «Голубого здания» и протопал вниз по ступенькам, многозначительно глядя на свои наручные часы.
— Как договаривались, рыбка моя!
— Так да не так! Сколько можно ждать? Еще немного, и у меня сдулись бы шины!
— Нельзя быть такой нетерпеливой, милочка! Аарон рассказывал про нашу жертву. Я узнал много интересного. Бывают моменты, когда не следует торопиться, и ты, как женщина, должна это знать.
— Знаешь, Сэм, оставь дурацкие намеки! Я еще могу стерпеть сексизм, но от непристойностей меня воротит. Ну что, поехали? — Я уже заводила машину.
— Погоди.
Сэм суетливо проверял, на месте ли его блокнот, ручка, телефон, свернутая газета и прочие мелочи, которые он считал нужным повсюду таскать с собой и которые сегодня были собраны в грязный и мятый пластиковый пакет. Двигатель вовсю работал, а я сидела, стиснув руками руль и едва сдерживая раздражение. Тут, к моему ужасу, из «Голубого здания» вышел Годли и остановился на крыльце, беседуя с инспектором Джаддом. Я втянула голову в плечи. Боже, только бы он нас не заметил! Мы получили приказ на марш, но, вместо того чтобы выдвинуться на передовые позиции, до сих пор торчали здесь.