* * *
– Почему они так бедно одеты, Ваше Величество? – Наполеон показывает на проходящих мимо трибуны красногвардейцев полковника Тучкова.
Что ему не понравилось, уроду? Валенки с полушубками или шапки-ушанки? Сам от холода зубом на зуб не попадает, не выговаривая во фразе по половине слов, на кончике носа капля повисла, а нас уязвить пытается? Странно мы, наверное, смотримся со стороны – шубы и меховые шапки, шали и пуховые платки у женщин, а среди этого он единственный в треуголке, ботфортах, белых рейтузах в обтяжку и убогой шинелишке поверх мундира. Ничего себе не отморозит? Немудрено в такую-то погоду… И становятся понятными невероятные амурные успехи князя Кутузова среди прекрасной половины парижского светского общества. При их модах даже в их климате…
– Эти воины дали обет нестяжательства и скромности, Ваше Величество, – объясняет Наполеону Мария Федоровна.
– Монашеский орден? – догадывается тот.
– Почти, – улыбается императрица. – Только без целибата.
– Это почему же?
– Сей обычай противоречит самой сути православной веры.
Что за ерунду она городит? Опять пойдет гулять по миру очередная байка о России как о стране, где в монастыри уходят целыми семьями, а неженатых монахов отправляют служить в армию.
Следом за красногвардейцами идут гренадеры. И сдается мне, что Кутузов для парада подбирал таких, чтоб одним видом своим вызывали у французского императора острое чувство собственной неполноценности. Я даже если на коня заберусь, и то на пару вершков ниже самого маленького из них буду.
Наполеон ощутимо недоволен. Коротышки вообще очень чувствительны к любым насмешкам или даже малейшим намекам на насмешки над их ростом. Я, пожалуй, являюсь единственным исключением из правила. Но тут-то как раз понятно – получив шанс на новую жизнь, грех роптать на некоторые неудобства.
– И эти в странных мундирах! – Французский император скрывает раздражение за наигранной веселостью.
– У нас очень бедная страна, Ваше Величество, и для содержания трехмиллионной армии приходится экономить на всем.
– Какой армии?
Что же тебя так перекосило, бедолагу? Ну не три миллиона, а двести пятьдесят тысяч, но тебе же совсем не обязательно об этом знать. Хотя я не так уж и ошибаюсь – в ведомостях военного министерства указывались только прошедшие переформирование дивизии европейской части страны, без учета ожидающих своей очереди полков за Уралом и в Сибири. Там их не так много, конечно, но… А казаков еще посчитать?
– Зачем вам такая численность? – продолжал настаивать Наполеон.
– Разве солдат когда-нибудь бывает слишком много?