— Обязательно.
— Я приготовлю ванну. Я знаю рецепт. — Мак вскочила, наклонилась и поцеловала Эмму в щеку. — Мы все с тобой.
— А я подогрею суп и попрошу миссис Грейди нажарить ее фирменной картошки. Конечно, это клише. Но это очень важное клише. — Лорел еще раз сжала ногу Эммы.
Когда они остались одни, Эмма закрыла глаза и потянулась к Паркер.
— Спасибо. Я знала, что найду вас здесь.
— Всегда.
— О боже, Паркер. О боже, подступает вторая волна.
— Ничего. — Паркер обняла разрыдавшуюся Эмму и погладила ее по спине. — Ничего.
В то время как Эмма рыдала, Джек случался в дверь Дела. Он должен был чем-то занять себя, чтобы не броситься к Эмме. Если бы даже она ясно не сказала, что не желает его видеть — а она сказала, — Мак удвоила эту ясность.
Дел распахнул дверь.
— Что случилось? Боже, Джек, ну и дерьмово же ты выглядишь.
— Как и чувствую.
Дел нахмурился.
— Если ты явился сюда плакать над пивом из-за ссоры с Эммой…
— Это была не ссора. Не… не просто ссора.
Дел вгляделся повнимательнее и сделал шаг назад.
— Ну, давай выпьем пива.
Джек захлопнул за собой дверь и только тогда заметил, что Дел в вечернем костюме и при галстуке.
— Ты куда-то собирался?
— Еще успею. Доставай пиво. Я должен позвонить.
— Я мог бы сказать «ничего страшного, может подождать». Но не скажу.
— Доставай пиво. Я вернусь через минуту.
Джек достал две бутылки пива и вышел на заднюю веранду. Но не сел в кресло, а подошел к перилам и уставился в темноту. И попытался вспомнить, было ли ему когда-нибудь так же паршиво. Если не считать тот раз, когда он очнулся в больнице после автокатастрофы с сотрясением мозга, сломанной рукой и парой сломанных ребер, то ответ — нет.
И тогда боль была только физической.
Нет, вдруг вспомнил он. Ему знакомо это чувство. Почти такое же. Тошнота, смущение, замешательство. Когда родители усадили его и очень цивилизованно сообщили, что разводятся.
Ты ни в чем не виноват, сказали они. Мы тебя любим и всегда будем любить. Однако…
В тот момент его мир перевернулся вверх тормашками. Так почему сейчас еще хуже? Почему так страшно сознавать, что Эмма могла уйти… ушла от него? Смогла и ушла, потому что он — пусть не сознательно — унижал ее, а должен был из кожи вон вылезти, лишь бы она чувствовала себя любимой и желанной.
За его спиной открылась дверь.
— Спасибо, — сказал Джек, не оборачиваясь. — Большое спасибо.
— Я мог бы сказать «не за что». Но не скажу.
Джек с трудом выдавил смешок.
— Боже, Дел, я все испортил. Я все испортил и даже сейчас не совсем понимаю как. Но я точно знаю, что обидел ее. Я очень сильно ее обидел, так что можешь избить меня, как обещал, я и пальцем не шевельну. Только подожди, пока я выскажусь.