Я не могла заставить себя отойти от окна и не отрывала взгляда от его лица, которое улыбка делала совсем мальчишеским. Эта улыбка просто околдовала меня. Я поняла, что погибла, погибла безвозвратно…
— Фредерик, отгони машину в гараж, я сам возьму чемодан, — голос Дика оказался неожиданно для такого молодого человека низким. Сложный характер, как и у его бабушки, решила я.
— Не беспокойтесь, я позабочусь о ваших вещах, месье Рэнсом, — твердо сказал шофер, и я поняла, что он обожает своего хозяина.
— Ладно, Фредерик. — Дик сдался легко, шутя. — Нет, посмотрите, кто нас встречает…
Дик Рэнсом наклонился, все еще держа кейс в одной руке, и подхватил сиамскую кошку матери, приблизившуюся к нему с высоко поднятым хвостом и приветственным мяуканьем. Он посадил кошку на плечо и легко взбежал по ступенькам. В последний момент он взглянул вверх, возможно, ощутив на себе мой напряженный взгляд. Наши глаза встретились, он слегка улыбнулся и вошел в дом. Я так и стояла дрожа, не смея пошевелиться, пока он не исчез из вида.
Уф! Даже на расстоянии я почувствовала, какой притягательной силой обладает этот человек. Или здесь роль играет обстановка? Все кажется превосходным на таком фоне, но я понимала, что не только в этом дело. Повстречай я Дика Рэнсома в супермаркете, он произвел бы на меня не меньшее впечатление. Теперь я уже не так враждебно относилась к Маделин Скотт, я ее поняла.
Открыв шкаф, я долго выбирала, что надеть, четыре раза меняя свое решение, пока не остановилась на легком платьице в цветочек. Я раздумала надевать джинсы. Дик Рэнсом мог посчитать такой наряд слишком фривольным для учительницы своей бабушки. Я слегка подкрасила свои и без того темные ресницы — красилась я обычно лишь в самых торжественных случаях.
Расчесывая волосы, я изучала свое отражение в зеркале, думая о тех блестящих женщинах, которые, судя по прессе, добивались внимания Дика Рэнсома.
Послышался голос Дирдре, громко приветствующей своего внука. Их голоса хорошо были слышны сквозь открытые окна. После громких восторгов на минуту наступила тишина, и вдруг разговор возобновился на повышенных тонах: старуха настаивала, чтобы Дик отослал меня. Мне не хотелось подслушивать, и я виновато направилась к двери, надеясь остаться незамеченной.
— Заплати девочке, Дик, — убеждала внука Дирдре. — Но не пытайся меня мучить, заставляя изучать французский! Ничего не выйдет, мальчик. Мне семьдесят три! Оставь… меня… в покое!
Я поспешила вниз по лестнице, слушая гулкие удары своего сердца. Внук против бабушки. Кто победит? К своему огорчению, я боялась, что победа достанется Дирдре.