Громкий звук мобильника испугал меня. Я сунул руку в карман, но тут же осознал, что рингтон не мой. В квартире звонил другой телефон.
Звонок доносился из комода. Я принялся открывать ящики — телефон оказался во втором, он лежал на стопке постельного белья рядом со старой картонной папкой. Неуютно держать в руках чужой мобильник. Я было дернулся ответить на звонок, но передумал. Хоть бы автоответчик сработал, что ли… Почему-то я никак не мог собраться и приняться за работу.
Я открыл папку. Какие-то бумаги, две копии удостоверения личности на имя Хоакина Дечена. Энрике, помнится, произносил это имя — так звали съехавшего жильца. Дечен смотрел на меня с тем настороженным и удивленным выражением лица, с которым мы обычно фотографируемся для официальных документов.
Автоответчик наконец сработал, но звонивший не стал оставлять сообщение. Тем лучше, нет искушения его прослушать.
Я взял шпатель и намочил тряпку под краном на кухне. Подошел к стене — той наружной, наклонной. Смочил поверхность, принялся соскребать обои. Под слоем голубой бумаги обнаружился другой, в серых звездочках. Два временных пласта. Я соскребал их вместе, но на самом деле один слой вполне мог отделять от другого солидный срок — лет эдак двадцать пять — тридцать. Если предположить, что все эти годы здесь жил один и тот же человек, попытался прикинуть я, то, допустим, он оклеил квартиру голубыми обоями в семьдесят пятом, а обоями со звездочками — в пятьдесят втором (если тогда уже существовали обои). Первый слой он клеил лет в двадцать пять, а за второй взялся, когда ему уже перевалило за пятьдесят.
Я вошел в работу. Мокрая тряпка, шпатель, взад-вперед. Каждое движение шпателя разрушало границу между временными пластами, превращая ее в труху, которой одна дорога — в мусорное ведро; память о жизни бывшего жильца потихоньку становилась обрывками пыльной бумаги у меня под ногами. Из-под обоев уже выглядывала гипсовая стена — неровная, в царапинах. Некоторые из этих царапин напоминали буквы, буквы, казалось, складывались в слова.
Да это же и вправду слова. Я всмотрелся: при желании их можно разобрать.
И тут меня напугал еще один звонок — долгий, пронзительный. Это был домофон.
— Да? — снял я трубку.
— Это курьер, — ответил голос, слегка приглушенный уличным шумом. — Хоакин Дечен здесь живет?
Хм… и да, и нет. Да — потому что это действительно был адрес Дечена. Нет — потому что он больше здесь не жил. Но я не стал вдаваться в подробности.
— Да, здесь.
В домофоне загрохотало — похоже, курьер понесся по лестнице наверх, не дожидаясь ответа.