Я молча кивнула. Действительно, как все просто. Конечно, подход был совершенно человеческий, метод ужасно примитивен и не точен — явно не взята в расчет густота тумана, размер водяных капель, ветер и еще сотня факторов. Но — при этом он работал, и «хоть как-то» являли собой величину заметно больше нуля.
— Значит, опасаться нам следует лишь Большой Колокольни, — продолжил О'Шиннах, — но я надеюсь, что наш компас не настолько врет, чтобы вести нас на юг вместо северо-запада. Ну а главная причина, конечно же, в том, что по части приверженности традициям Их Лордства ничуть не уступят гномским старейшинам.
— О, — понимающе кивнула я, — верю безоговорочно. Ведь…
В туманной пелене я могла оценить скорость катера лишь косвенно — по шуршащему свисту лопастей, вибрации от паровой машины и бьющему в лицо ветру. И вдруг почти без перехода, мы вылетели, вырвались из объятий серой мглы в ослепительно-солнечный день. Сияющий поток брызнул навстречу, разбиваясь о стеклянный козырек перед штурвалом, катер клюнул носом, заваливаясь еще и набок. Забыв про ветер, я сдернула запотевшие очки и вцепилась в борт, затаив дыхание от зрелища, прежде доступного лишь птицам.
Катер уже шел над предместьем. Аккуратные ломти городских кварталов остались позади, здесь же отдельные дома, точь-в-точь, как заморский сахар в горячем чае, плавали в крохотных садах. Только чай был осенним, разноцветным: в нем багряное мешалось с еще зеленым — на золотом фоне уже опавших листьев. Еще чуть дальше солидно-коричневые дома, растворяясь, превращались в крохотные домики с лоскутными покрывальцами огородов, и все это растекалось вширь, сколько хватало глаз, до самого берега Эффры, вскипая там белой пеной лодочных сарайчиков. На дальнем берегу начинался уже фабричный район, запутавшийся в сверкающей паутине рельс, зацепивший рваные лохмотья дыма верхушками труб… а соединяла берега огромная тридцатицветная радуга!
— Великий Лес!
— Такого не увидишь даже с верхушки мэллорнов, не так ли?
Лишь сейчас я осознала, что Аллан сознательно наклонил катер, давая мне тем самым в полной мере насладиться видом.
— Ал… — волнение понемногу спадало, уступая место аранийскому языку, — несравнимые вещи. Каждая из картин прекрасна по-своему. Но в любом случае, огромное спасибо вам, лейтенант. Я… кажется, я поняла, что мне нравится летать.
— Рад за вас, — как я ни старалась, в голосе О'Шиннаха не слышалось и намека не иронию. — И… добро пожаловать в клуб, мисс Грин.
* * *
Лорд Рич был невероятен. Я поняла это с первого мгновения, еще прежде, чем переступила через порог. До него все притворялось обычным до банальности — мы шли по модной «ракушечной» дорожке к вполне типичному для Клавдиума трехэтажному особняку. Сравнительно новый, не позже конца прошлого века, построенный в стиле аранийского, или, как иронично называют за границей, «выхолощенного» классицизма, он, как и парк вокруг, выглядел разве что слегка запущенным. Дверь и та притворилась обычной: мореный дуб, бронзовая рыбья пасть с кольцом в зубах, а вот сразу за ней начались подлинные чудеса. На троекратный стук откликнулось