– По бокам его стержня есть микроскопические атомные устройства, каждое из которых испаряет около миллиона молекул окружающей породы и разлагает их на атомы. Потом атомы разделяются по массе и заряду ядер, и результаты можно прямо считывать вот с этих шкал наверху. Понимаешь?
– Не очень. Но это полезно знать.
Вернадский улыбнулся и сказал:
– Мы получаем содержание различных элементов в коре. На всех водно-кислородных планетах эти цифры примерно одинаковы.
Марк серьезно сказал:
– Из тех планет, которые я знаю, больше всего кремния содержит Лепта 32,765 %. В составе Земли его только 24,862 %. По весу.
Улыбка застыла на лице Вернадского. Он сухо спросил:
– Слушай, парень, ты знаешь такие цифры для всех планет?
– Нет, это невозможно. По-моему, они еще не все исследованы. В «Справочнике по коре планет» Бишуна и Спенглоу есть данные только для 21 854 планет. Их я, конечно, знаю все.
Обескураженный Вернадский продолжал:
– А на Малышке элементы распределены еще более равномерно, чем обычно. Кислорода мало – по моим данным, в среднем каких-нибудь 42,113 %. Кремния тоже мало – 22,722 %. Тяжелых металлов в 10 – 100 раз больше, чем на Земле. И это не местное явление: общая плотность Малышки на 5 % выше земной.
Вернадский и сам не знал, зачем он все это говорит мальчишке.
Отчасти потому, что всегда приятно иметь внимательного слушателя. Когда не с кем поговорить о своей профессии, иногда становится одиноко и грустно. Он продолжал, начиная получать удовольствие от своей лекции:
– С другой стороны, легкие элементы распределены тоже более равномерно. В составе океанов здесь не преобладает хлористый натрий, как на Земле, а довольно много магниевых солей. А литий, бериллий и бор? Они легче углерода, но на Земле и на всех других планетах встречаются очень редко. А на Малышке их много. Все три этих элемента составляют около 0,4 % коры, а на Земле – только 0,004 %.
Марк дотронулся до его рукава.
– А есть у вас список всех элементов с их содержанием в коре? Можно его посмотреть?
– Пожалуйста.
Вернадский вынул из заднего кармана брюк сложенную бумажку, протянул ее Марку и сказал, усмехнувшись:
– Только не публикуй эти цифры раньше меня.
Марк бросил взгляд на листок и протянул его Вернадскому.
– Ты уже? – удивленно спросил тот.
– Да, – задумчиво ответил Марк. – Теперь я помню их все.
Он повернулся и пошел прочь, не попрощавшись. Вернадский поглядел ему вслед, пожал плечами, вытащил из земли свой нуклеометр и зашагал в сторону лагеря.
22
Шеффилд был более или менее доволен. Марк вел себя даже лучше, чем он ожидал. Правда, он почти не разговаривал, но это было не так важно. Во всяком случае, он проявлял интерес к окружающему и не тосковал. И не устраивал никаких сцен.