— Я нахожу, что это весьма оригинальный способ распорядиться наследством и поделить его, — заметила Элизабет. — Сбрось ты с коленей эту кошку. Твой насморк становится нестерпимым.
Но кошка крепко вцепилась коготками в мои коленки. Ей было ну очень уютно.
— Апчхи, — сказала я.
— Все сказанное тобой звучит очень весело, если бы не было на самом деле очень грустно, — произнесла Элизабет. — А Оливер — это тот самый корреспондент, который все время берет телеинтервью у разных пожарных по фамилии Ковальский?
— Он берет интервью не только у пожарных, — принялась я защищать Оливера. — Он готовит репортажи — апчхи! — обо всем, о чем можно. Просто так получается, что здесь, в наших краях, он попадает главным образом на пожары. А фамилия Ковальский широко распространена среди пожарных.
— Но ты, во всяком случае, нормально к нему относишься. В чем проблема?
— Проблема не в Оливере, а в Эвелин, — сказала я и снова принялась бороться со слезами, — Она такая умная и элегантная, и манерная…
— Ты тоже очень симпатичная, — резко ответила Элизабет.
Я покачала головой:
— Нет. Я такая же, как наш диван.
Я досконально описала наш гостевой диван. А затем описала диванчик в кабинете Элизабет, на котором предстояло мне спать.
— Мы вообще как два полюса, — всхлипнула я. — Эвелин — шикарная дизайнерская модель, которую можно выставлять в музее, а я — старая полуразвалившаяся софа, на которой никто и спать-то не захочет. Апчхи! Как же, будет Штефан таким дураком, чтобы думать о такой старой, дряхлой вещи!
— Если он тебя любит, то будет, — энергично возразила Элизабет.
— Ты думаешь? — Я понемногу начала успокаиваться.
Да, похоже, я сильно себя накрутила. В конце концов, мы были женаты десять лет, можно сказать, уже породнились друг с другом. А сравнение со старой софой было совсем неуместно. Нельзя ценить себя так низко. Апчхи!
Но Элизабет добавила столь же энергично:
— А уж если он выберет Эвелин, то тебе все равно достанутся деньги. И его брат! Итак, я бы в любом случае приняла в этом участие.
Ну, принимать другое решение сейчас в любом случае было поздно. «Кто сказал „а“ должен сказать и „б“» — любила повторять моя приемная мать.
Несмотря на то что я всеми силами старалась оттянуть наступление вечера и прощание со Штефаном, вечер наступил очень быстро. Ровно в семнадцать часов Эвелин и Оливер подъехали на двух машинах: на «Z4» и на второй старенькой машинке, почти раритетном «ситроене». Эта старая развалина шумела, как несколько мусоровозов. Когда я увидела багаж Эвелин, то поняла, почему навороченный «Z4» выступал сегодня лишь в качестве эскорта. В него определенно не смог бы поместиться здоровенный шестисекционный чемодан, а вдобавок еще огромная косметичка, размеры которой позволяли предположить, что в нее упаковано по меньшей мере постельное белье Эвелин. Я и представить себе не могла, что Эвелин относится к числу путешественников, которых обычно называют «Никуда-не-еду-без-моего-торшера».