Я молчала. Сергей продолжал.
— Посмотри на начинающих артистов. У них завести роман со звездой — это мечта всей жизни. Считай, что после этого и собственная карьера состоялась тоже. И плевать им на чужие мнения. Спишь ты с кем-нибудь или, наоборот, давно ушла в монастырь — про тебя всё равно будут говорить гадости. Потому что люди так устроены. Мир так устроен, понимаешь? Не говорят гадости только про мертвых. И если ты будешь обращать внимание на всяких придурков, то ты так всю жизнь и проживешь. Одна. И стоя ночью в Центризбиркоме с «уоки-токи» в руке.
— Что-то плохое в моей работе? — Взвилась я, чувствуя, что воздух наполняется ссорой.
— Да ничего! — Рявкнул Сергей. — Просто работа у тебя дерьмовая, вот, что я тебе скажу.
— Поясни, — сухо попросила я.
Дело пахло уже не ссорой, а прямыми оскорблениями.
— Да, пожалуйста, — продолжил Сергей. — Вот лично ты. Что ты такого хорошего сделала и какой вклад внесла в развитие общества? Ты ничего не производишь, ничего не создаешь — только манипулируешь людьми и их мнениями. И пусть бы манипулировала с целью восстановить справедливость. А ведь ты просто перекладываешь информацию из одного источника в другой. И рыскаешь в поисках госзаказчиков.
— О, Господи! — Выдохнула я. — Если это всё, что ты хотел мне сообщить, то зря стараешься. Вот таких вот пакостей, как ты сказал, мне за мою жизнь сказало уже немало людей. И где все они? Я-то хотя бы у Центризбиркома, зато они вообще нигде. И никто. Тебе ясно? И мне кажется, что мы вообще не для этого здесь собрались. Не понимаю причин твоего раздражения.
— Да достало всё! — Вдруг просто сказал Сергей. — Извини. Загрузил я тебя. Не время. Потом поймешь.
— Может, и пойму, — задумчиво произнесла я. — А, может, и нет. Мне моя работа нравится.
— Да аллилуйя, — кивнул Сергей. — Нравится — так нравится, и хорошо.
Мы помолчали.
— Да я не против твоей позиции, — продолжал Сергей. — И, к слову, мне она нравится. Но дело в том, что твои слова даже позицией назвать нельзя — ты просто делаешь так, как «правильно», как тебя мама учила, а головой вообще при этом не думаешь. Сорри. Позиция — она тогда и является позицией, когда она является личным выбором. Выбором из множества осознанных вариантов. А у тебя этого выбора нет. Ты вообще не понимаешь, как это — выбирать. Одни штампы. Собственно, вот.
Я опять промолчала.
— Ты что, всерьез так обо мне думаешь? — Тихо спросила я.
— Да я наблюдал, как ты нервничала там, у меня дома, — вдруг перескочил Сергей на истинную причину своего неудовольствия. — У тебя же на лице было написано: «Ах, как же он так меня ловко развел-то. Напоил и трахнул. Забыть и не вспоминать». Как будто я чудовище какое, мне три года никто не давал, и кроме как под кайфом со мной никто спать не станет… Было не совсем приятно.