— Итак, ты наконец соизволила вернуться домой, — произнес Гэри с порога.
Джессика в изумлении уставилась на него. Он стоял в дверях, в мятом костюме, с недовольным видом. В подпитии он бывает агрессивным, подумала она, но все равно сказала:
— Похоже, ты бросил поводья и вылетел из седла.
Гэри нахмурился: ему не нравился ее техасский юмор.
— Почему ты явилась так поздно?
— Какое это имеет значение? Ты валялся пьяным у меня на диване.
Гэри глубоко вздохнул, подошел к ней и неожиданно улыбнулся.
— Кажется, мы что-то отмечали. Гарри с Филом пришли в восторг от первого варианта, потом мы его немного подправили и совершенно убедились в том, что сценарий готов… почти готов. И тогда… мы решили это дело отпраздновать.
— По-моему, ты только что все придумал.
— Нет. Просто ты поздно вернулась.
— Девять часов — совсем не поздно.
— Это Марк Силвестер тебя задержал.
— Не смеши меня! Я не люблю прозрачных намеков. Его даже там не было. Я опоздала из-за пробок на шоссе. А как поживает Джина?
— Джина? — Гэри нахмурился и уселся на диван.
— Не вздумай говорить, что Джины здесь не было — в кабинете пахнет ее духами. Она всегда заявляется на обсуждение сценария, пьет мое лучшее красное вино и оставляет следы помады на бокале. Ведь Гарри губы не красит?
— Ты понапрасну тратишь на меня свое ехидство, Джессика. Не понимаю, чем она тебе не нравится. Джина много лет была моей помощницей.
И спала с тобой, когда тебе этого хотелось, подумала Джессика, но сказала другое:
— Я не первый день живу на свете и понимаю что к чему.
Гэри вскочил, его лицо побагровело. Казалось, его вот-вот хватит апоплексический удар.
— Я вижу, куда ты клонишь, и не позволю собой помыкать. Я возвращаюсь к себе. Вещи заберу завтра. Пока, детка.
Джессика холодно смерила его взглядом, внезапно поняв, как она от него устала.
Гэри вылетел из комнаты, хлопнув дверью. Вскоре до нее донесся грохот входной двери и визг колес. И тут Джессика Пирс поняла, что в сущности ей на это наплевать. Она открыла красный кожаный альбом и начала переворачивать страницы, рассматривая фотографии тех трех лет, что она провела в Париже. Какие мы здесь молодые, думала она. Молодые, невинные, у нас впереди вся жизнь. Как мало мы заботились о будущем…
— Люсьен, — прошептала она, проводя пальцем по его лицу, — что с тобой стряслось?
Но ответа не было.
Тихий океан еще никогда не казался Джессике таким прекрасным. Его бескрайние темно-голубые воды переливались в ярком солнечном свете. Был понедельник. Она сидела в бельведере, который перевезла сюда из старинного английского замка. Теперь он украшал особняк Марка Силвестера в Санта-Барбаре.