— Посмотрите-ка, что это такое? — спросил бандит. — Видите, вон там?
Когда его спутницы подошли к обрыву, Лезорн прыгнул и что было силы толкнул их сзади. Амели сразу упала в пропасть; Олимпия же уцепилась за выступ скалы и повисла над бездной. Схватив большой камень, бандит начал бить ее по рукам; пальцы несчастной разжались, и она, испустив пронзительный вопль, полетела вслед за подругой.
Сохраняя спокойствие, Лезорн спустился вниз по тропке, огибавшей скалы. Он хотел убедиться в том, что его жертвы погибли. Но вода преградила ему путь: он не рассчитал, что наступил час прилива. Олимпия и Амели, очевидно, не разбились о скалы, а упали в море. Это встревожило бандита. Он безуспешно попытался измерить глубину у подножия утесов. Волны поднимались очень высоко и, с шумом разбиваясь о скалы, уходили сквозь трещины.
Мысль, что обе женщины могли остаться в живых, мучила Лезорна даже после того, как он вернулся в Париж. Но местные газеты молчали, и он успокоился. Плавать ни Олимпия, ни Амели не умели, и если даже они не разбились, то неминуемо должны были утонуть. Море, без сомнения, далеко отнесло их трупы.
В конце концов он перестал думать об этом: у него было много хлопот с имуществом Олимпии, которое надо было превратить в деньги. Хотя она истратила огромные суммы на «истинно христианские» школы, на газету «Хлеб», на приют, на графа де Мериа и так далее, для Лезорна все еще оставался немалый куш.
Ему и в голову не приходило, что Олимпия и Амели были спасены рыбаком, чья лодка, быстрая и легкая, как тень, покачивалась на волнах неподалеку от места происшествия. Заметив, что женщины, которых он вытащил из воды, еще живы, рыбак и его жена оказали им необходимую помощь, и вскоре подруги пришли в себя. По непостижимому стечению обстоятельств они очутились в той самой лачуге, где за несколько часов до этого великодушно опустошили свои карманы…
LXVII. Попытка аббата Филиппи
Трудно сказать, отчего, но ни художники, ни Керван, ни дядюшка Гийом, ни Малыш, ни его старый прадед (тоже своего рода ребенок) — никто не мог свыкнуться с Филиппи. Эти честные люди инстинктивно чуяли в аббате преступника и никогда не говорили при нем ничего лишнего. Оба старика уже раскаивались, что поторопились дать мнимому учителю приют, — настолько он был им чужд, хотя Филиппи из кожи вон лез, стараясь внушить доверие.
Первым, кто сумел сорвать личину с лже-Микаэли, оказался, как это часто бывает, человек, о существовании которого тот не подозревал, а именно — Гренюш.
Проведя несколько дней в своем чулане, Гренюш от скуки начал заглядывать в щели. Стараясь не шуметь, он следил за своим соседом. Щель, служившая наблюдательным пунктом, была расположена довольно высоко, и Филиппи не мог ее заметить. Бывший бродяга обнаружил эту щель случайно, в долгие часы вынужденного досуга. Другие дыры, через которые сосед, в свою очередь, мог бы за ним подсматривать, Гренюш позаботился тщательно заткнуть тряпками. Чтобы добраться до щели, он ставил на стол табуретку. Аббат не знал, что за ним наблюдают: Гренюш никогда не зажигал света.